Трудное примирение - Грэхем Линн

— Это ни в малейшей степени не должно тебя беспокоить.

«Как бы не так», — подумала она, а он уже, жестом властелина обняв ее за хрупкие плечи, повел в изумительно обставленную гостиную.

— Да и Рафаэлла может больше не беспокоиться.

— Почему? — удивилась она.

— Потому что с этого момента она больше у меня не работает, — проговорил Люк бесстрастно.

Кэтрин сразу же охватило чувство вины. Вся жизнь Рафаэллы заключалась в ее карьере… Не столкнись они в зале, инцидента, что так разгневал Люка, могло бы не произойти.

— Люк, она была ужасно расстроена. Может быть, ее можно простить? — проговорила она после долгого молчания, поражаясь иронии судьбы, которая превратила ее в единственного защитника брюнетки.

— Что с тобой? — откровенно удивился Люк. — Она бы на твоем месте, ни минуты не задумываясь, перерезала тебе горло. Она ворвалась в мой дом, оскорбляла меня, оскорбляла тебя… и ты считаешь, я могу так это оставить? Не понимаю тебя.

— Она потеряла голову, а все потому… потому… — Кэтрин замялась под его пристальным взглядом, — потому что она тебя любит.

— Такой любви, спасибо, не надо, — отрезал он.

— Иногда, Люк, — прошептала Кэтрин, — ты бываешь очень жесток.

Лицо у него напряглось — видно, раздражение достигло предела.

— То есть я безжалостный, бесчувственный ублюдок, это ты хочешь сказать? — прошипел он.

Критиковать Люка не отваживался никто. Рафаэлла могла с ним спорить, но критиковать она бы даже мечтать не могла. Не слишком образованное семейство Люка просто благоговело перед его выдающимися способностями, которые выяснились еще в самом нежном возрасте, к тому же он очень рано начал вести самостоятельную жизнь, поэтому у него не выработалось потребности прислушиваться к чьим-либо мнениям, кроме своего собственного. Сейчас он вел себя совершенно неправильно, и не было никакой возможности сказать ему об этом прямо, не задев его самолюбия. Он не должен был так обращаться с Рафаэллой. Ведь она его старый друг, а не просто подчиненная. С другой стороны, зная о ее чувствах, он не должен был так приближать ее к себе. Это только порождало в ней несбыточные надежды.

— Я вовсе этого не говорила, — мягко возразила Кэтрин. — Не кричи на меня.

— Я и не кричу. Я восхищаюсь тобой. Ты просто какой-то ангел, порхающий среди облаков с арфой в руках! — выдавил он ядовито. — Ты даже представить себе не можешь, как это человек может чувствовать себя оскорбленным.

Кэтрин подняла голову.

— Я сказала только, что Рафаэлла заслуживает некоторого сочувствия.

— Сочувствия? Да если б ты истекала кровью на дороге, она стала бы продавать билеты на это зрелище! — заорал он. — Я выгнал ее, потому что ни на грош ей больше не верю. Я слишком хорошо ее знаю. При первой же возможности она ударит тебя ножом в спину, такая ни перед чем не остановится.

Он объявил это с такой неподдельной уверенностью, что Кэтрин невольно вздрогнула.

— И хватит об этом. Ты идешь обедать? — сухо предложил он.

— Ты дашь ей рекомендацию?

Повисла угрожающая тишина. Люк обернулся и встретил взгляд невыразимо прекрасных голубых глаз, глядящих на него с робким ожиданием.

— Per amor di Dio… Ладно, раз ты так этого хочешь! — прохрипел он, потеряв терпение.

Он не был рожден для компромиссов. Компромисс — это шаг к поражению, а с поражениями Люк мириться не умел. Кэтрин с аппетитом набросилась на обед. Люк отодвинул от себя закуску, проворчал что-то насчет температуры поданного вина, нетерпеливо барабанил пальцами по столу между переменами блюд и постепенно приходил в себя.

— Как тебе доктор Сципион? — поинтересовался он за кофе.

— Очень милый. Это местный врач?

Люк вздернул брови.

— Он живет в Риме. Это одна из мировых величин в области амнезии.

— Ой, — Кэтрин почти задохнулась от смущения, — а я с ним обращалась совсем запросто!

— Одно из твоих самых больших достоинств — это способность обращаться на равных с кем угодно, вплоть до последней уборщицы, — сказал он, неожиданно накрыв ее руку своей, и его твердые губы расплылись в улыбке. — Давай согласимся на том, что твои манеры гораздо лучше моих. Кстати, есть несколько бумаг, которые ты должна подписать до свадьбы. Надо нам этим заняться.

Она прошла за ним в библиотеку, где он до этого был с Рафаэллой. Книги занимали все пространство от пола до потолка, у высокого окна стоял большой письменный стол. Стоило ей бросить взгляд на кипу документов, которую он держал в руках, как ее охватило настоящее смятение. Бумаги, которые надо заполнить… официально. Сбывается худший из ее ночных кошмаров.