Последняя ночь в Катманду - Эллиот Лора

— Пойдем гулять… или у тебя есть другие планы? — спросил он, заметив, что она растеряна.

— Гулять, — ответила она.

Теперь ей было все равно, что делать, потому что он был с ней.

— Что ж, тогда позволь мне и сегодня быть твоим гидом, — сказал он с улыбкой.

— Не возражаю.

Они свернули с площади и медленно пошли по улице.

Обшарпанный, старый Тхамель теперь казался Синтии раем. Эти прокопченные временем деревянные домики, украшенные кружевами балконов, эти странные храмы с их сказочными чудовищами и таинственным светом масляных ламп внутри выглядели теперь по-новому. Она без труда узнавала эти улочки и все же смотрела на них, будто видела впервые. Нет, когда она видела их впервые, они не были такими родными, теплыми и любимыми. Синтия знала, что она влюблена в этот город, потому что влюблена в мужчину, который идет рядом с ней.

Незаметно они вышли на площадь Дарбар.

— Ты видела дворец Кумари? — спросил ее Махеш.

— Конечно, но саму Кумари увидеть не удалось. Говорят, ей позволено выходить к народу всего одиннадцать раз в году. Чудовищная бесчеловечность. Мне непонятен этот дикий культ девственности, — ответила Синтия, чувствуя, как внутри нее вспыхнуло знакомое негодование. — Не понимаю, зачем у несчастной девочки отнимать детство? Зачем делать из нее божество и держать в заточении? И если она — богиня, то почему ее божественность длится лишь до того момента, пока у нее не начнутся месячные? Я не вижу смысла в этом глупом культе.

Махеш с улыбкой посмотрел на нее. Она была так прекрасна в своем гневе. Он во второй раз видел, как она гневается, и, как в первый раз, ему безумно захотелось ласкать ее. Но тогда, у озера, он не мог себе позволить этого. К сожалению, не сможет и сейчас, когда они стоят посреди многолюдного места. Еще одна из диких традиций его страны: запрет на проявление любви в публичных местах.

— Меня самого возмущают некоторые традиции моей страны, — сказал он и заставил себя вернулся к теме Кумари. — Но во всех древних культурах девственность считалась святостью. В Непале это возвели в культ. Ты знаешь, как находят эту девочку?

— По астрологическим расчетам. — Синтия вспомнила, что читала об этом.

— Да. И если девочка оказывается из бедной семьи — для семьи это большая удача. Ее выкупают у родителей за хорошие деньги.

— Но к тому времени, когда ее выгоняют из дворца, эти деньги улетучиваются. И никого не волнует, что будет с бывшей богиней дальше.

Махеш не удержался и взял ее за руку. А что будет, если он поцелует ее прямо здесь, напротив изящного дворца Кумари? По его мнению, эта женщина не менее свята и божественна, чем самая невинная девственница. И она заслуживает большего, чем заточение в прекрасном дворце, хотя коварное желание заточить ее не раз появлялось у него, когда она гостила в его замке. Она заслуживает любви, настоящей страстной любви…

Он положил вторую руку ей на плечо и притянул к себе. Синтия испуганно глянула в его глаза, и слова, которые она собиралась ему сказать, застыли на ее губах.

Его губы приблизились к ее губам, теплое дыхание обдало щеки, и уже в следующий миг он целовал ее, жадно и глубоко, проникая языком в ее полуоткрытый рот, наслаждаясь ее губами, словно они истекали сладостью. Ее руки в бессознательном порыве обхватили его затылок, пальцы зарылись в мягкие волосы.

Суетливая вечерняя жизнь площади отступила и исчезла из сознания Синтии. Она плыла по голубым волнам безбрежного океана, который находился за пределами этого мира.

Но безжалостная реальность не дремала. Она ворвалась в мир их сладостного уединения, не спросив разрешения…

На площади Дарбар прогрохотал взрыв.

Махеш оторвался от губ Синтии и увидел испуг и недоумение в ее затуманенных глазах.

— Что случилось? — спросила она. — Маоисты?

— Похоже. Рванула небольшая бомба. Нам нужно бежать.

На площади началась суматоха. Люди в панике разбегались в разные стороны. Послышались свистки полицейских, крики…

Махеш оттащил Синтию к стенам дворца.

— Все будет хорошо, милая, — сказал он тихо, пытаясь успокоить ее. — Хари и Дипак должны быть поблизости. — Махеш оглянулся и стал всматриваться в толпу, ища глазами своих телохранителей.

Две мощные фигуры в черных костюмах решительно прокладывали себе путь среди мечущегося народа…

Махеш свистнул. Головы его друзей, как по команде, повернулись в их сторону, и вскоре они были рядом. Не говоря ни слова, Хари взял Синтию за руку и стремительно увлек за собой в переулок за дворцом.