Приговор любви - Гордон Люси

– Все будет хорошо… я все улажу… верь мне.

В конце концов, она успокоилась. Дэниэл гладил ее волосы и был рад тому, что Меган, уткнувшись ему в грудь, не видит его лица, омраченного сомнениями. Он надавал ей столько обещаний и сейчас не знал, сумеет ли выполнить их… Теперь у Дэниэла не было иного выхода, оставалось лишь искать ключ к решению ее проблем.

Меган подняла голову.

– Дэниэл… – прошептала она.

Ее губы приблизились к его губам; он вдруг перестал владеть собой и – никакие земные силы не смогли удержать его! – прильнул к ее губам. Поцелуем он надеялся утешить Меган, по крайней мере, такую отговорку он придумал для себя, но время, прошедшее после их последнего поцелуя, из нескольких секунд превратилось в миллионы лет, и все переменилось. Бесследно исчезли спокойствие, умиротворение и дружеское стремление снять напряженность. Тело Дэниэла захлестнуло вдруг буйство ощущений, и какое-то время он оставался недвижим под накатывающими волнами возбуждения.

Он видел, что с Меган творится то же самое. Ее стройное тело напряглось в его объятьях, потрясенное теми же открытиями. Они ступили на проторенную ранее тропу: страсть пошатнула их обоюдное недоверие, они лучше узнали друг друга, и недоверие мало-помалу сменилось осторожным союзом, основанным на уважении и общности несчастий. Но у чувства, охватившего их в эту минуту, не было ничего общего с уважением: то была вожделеющая страсть. Дэниэл не хотел, да и не имел ни малейшего права мечтать об этой женщине, но она затронула самое сокровенное в нем, не подчинявшееся трезвому рассудку, и он – закаленный двадцатью годами службы в полиции, где ежечасно подвергал свою жизнь заранее предусмотренному риску, – он безвольно подчинился этому безумству.

Меган казалось, что смерч ее уносит в заоблачные выси. Умом она понимала невероятность происходящего, но тело отказывалось подчиняться. Все на свете потеряло свой смысл. Во всей Вселенной остались лишь его губы на ее губах – медленно терзающие и сладостью поцелуя зажигающие ее плоть, сулящие невероятное блаженство. Умелая ласка его губ ни в чем не уступала умелым прикосновениям рук. Легкие одежды показались Меган стальным барьером, разделяющим их тела, когда они так желали слиться воедино! Да, она знала, что совершает ошибку, но не могла справиться с собой.

Она попробовала пробиться сквозь это смятение чувств и шепнула:

– Дэниэл…

– Что?.. – хрипло отозвался он.

– Мы не должны… я знаю, мы не должны…

– Тогда вели мне остановиться. – Меган беспомощно глянула на него, и он со стоном накрыл ее рот своим. – Вели мне остановиться… – не то молил, не то приказывал он.

– Не могу… сам знаешь, не могу…

Ее слова заглушили губы Дэниэла, прильнувшие к ее губам, его язык, который в жадном предвкушении погружался все глубже. Острое наслаждение пугало ее своей необычностью. Меган и не подозревала ни о чем подобном и потому безрассудно отдалась искушению пройти этот путь, каким бы он ни был, до самого конца. Она не знала, каким любовником окажется Дэниэл, но она во что бы то ни стало должна выяснить это. Ничто не удержит ее! Ничто не могло удержать ее…

Она рванула его рубашку – пуговицы застучали по полу – и с наслаждением пустилась в путешествие по его телу. Его сильная, мускулистая грудь была покрыта восхитительными, на ощупь жесткими завитками. От него так и веяло мужественностью, обещавшей вознести ее на вершину блаженства. Меган почувствовала, как тело Дэниэла сотрясала сладостная дрожь, а минутой позже он расстегнул ее блузку, проник под кружево лифчика и сжал ладонью полную грудь. Меган учащенно задышала, каждая клеточка ее тела жаждала Дэниэла, была готова вобрать его в себя.

Она ожидала, что Дэниэл, как это принято, унесет ее наверх, чтобы заняться любовью в постели – более «подходящем месте», – но, к ее удивлению, он сбросил на пол диванные подушки, а затем снова стал ее раздевать. Блузка отлетела в угол, за нею последовал кружевной лифчик, и вот уже ничто не мешало ему ласкать ее прекрасные обнаженные груди руками, губами и языком.

Опустив Меган на подушки, он ринулся в любовную атаку. Небывалое наслаждение затопило Меган, когда ее вызывающе твердые соски пробудили в нем все его дерзкое искусство. А она-то считала, что в сексе для нее не осталось загадок… Теперь Меган поняла, что ее прежние мимолетные и посредственные переживания ни в малой степени не походили на то, что она испытывала сейчас – вихрь бешеных, ошеломляющих, затмевающих рассудок, сокрушительных ощущений.