Цветы любви - Шарп Элис

— Иди сюда, Лора.

Он попросил ее наклониться ниже, девушка подняла волосы, и он застегнул ожерелье у нее на шее.

— Идеально, — сияла бабушка.

Лора почувствовала ком в горле.

— Оно мне очень нравится, спасибо, — тепло поблагодарила она, поцеловала старика в лоб и обернулась в поисках зеркала.

Ожерелье было великолепным, цветок мягко светился. Она потрогала его и повернулась обратно к доктору Риду.

— Спасибо вам большое…

Опять прозвенел дверной звонок. Было полседьмого.

Джон и Трина?

— Ах да, Лора, — вспомнила бабушка, — твоя мать пыталась позвонить и предупредить тебя, но не застала дома…

— Секундочку, — прокричала девушка тому, кто настойчиво держал руку на кнопке звонка. Она открыла дверь и увидела не Джона, не Трину и даже не мать.

Кельвин.

— Отлично, ты готова, — заметил тот так, будто они только вчера расстались.

Лора чуть не лишилась дара речи.

— Что ты здесь делаешь?

— Об этом мы поговорим за ужином. — Он скользнул взглядом по ее телу, как зажиточный фермер, покупающий новую кобылу.

В ее голове сразу же промелькнула мысль о вестернах. Кельвин уезжал из Ферн-Глена в деловом костюме-тройке, а вернулся в образе золотоискателя: желто-коричневая ковбойская шляпа, словно сделанная из кожи быка, щеголеватая голубая рубашка с перламутровыми пуговицами, обтягивающие модные джинсы и новые тяжелые ковбойские ботинки.

— Ты откуда? — спросила Лора в замешательстве.

— Из Монтаны, — ответил он с блеском в глазах.

— Я думала, ты в Чикаго.

Он пожал плечами.

— Сначала я действительно был там. Но там бешеная конкуренция. Поэтому сейчас я обитаю в Монтане. Ты ее полюбишь.

— Держу пари, что да.

— Конечно, да, — сказал он, подмигнув. — Что-то ты не кажешься особо счастливой из-за моего приезда.

— Я все еще в шоке.

— Разве твоя мать не сказала тебе, что я вернулся?

— Наверное, она просто забыла.

— Ну… вот он я.

— Я вижу. А почему ты вернулся в Ферн-Глен?

— Разве это не очевидно?

— Честно говоря, нет.

— Обсудим все во время ужина, — сказал он.

Ужин! Джон.

— Я не могу, — возразила Лора.

— Но ты, наверное, умираешь от желания узнать, зачем я приехал.

— Что-то вроде того, — согласилась она. Который час? А если уже семь? — Я не могу встретиться с тобой прямо сейчас. Давай поговорим завтра?

Он положил руку на дверной косяк, словно опасаясь, что она захлопнет дверь. Правильное решение с его стороны.

Выражение лица у него стало недоверчивым.

— С тобой все в порядке, Лора?

— Мне нужно идти. Было… интересно… увидеть тебя.

— А почему ты так разряжена?

— У меня свидание.

— Свидание?!

Его удивление оправдало ее ожидания.

— Да, свидание, — ровно сказала девушка. — А ты удивился, когда обнаружил, что я до сих пор не рву на себе волосы от отчаяния?

— Нет…

Она получила удовольствие, припечатав:

— Да, ты удивлен.

— Мы поговорим завтра.

— О чем?

— Но Лора, дорогая…

— Кельвин! Не строй из себя дурачка, ладно? Ты тогда ушел. И теперь убирайся. Я не хочу тебя видеть.

— Кто он? — рявкнул Кельвин.

— А это не твое дело. — Она захлопнула дверь, не в силах унять дрожь. Она видела, как Кельвин сел в свой небольшой седан и, взвизгнув тормозами, вырулил на шоссе. Слава богу!

Ей нужно успокоиться. Сейчас ей предстоит лицезреть, как общаются Джон и Трина. Как она предполагала, это зрелище ей не понравится.

Подъехала машина, и из нее вылез Джон. Лора взяла кошелек и громко попрощалась со стариками.

Приветливая улыбка исчезла с лица Джона, когда он увидел ее. Ради бога, неужели платье настолько плохо? На нем были черные слаксы и того же цвета футболка, темно-серая куртка переброшена через руку. Одежда была дорогой, но неброской.

Какого черта она надела такое яркое платье для коктейля?

Лора почувствовала себя еще хуже, когда увидела кремовый свитер и слаксы на великолепной блондинке, сидевшей на переднем сиденье.

Джон и Трина были идеальной парой, оба одеты для дружеского субботнего вечера — элегантно, но не нарочито.

Джон взял ее за руку и повел к машине. Они шли так близко, что девушка чувствовала запах его одеколона. Его свежее теплое дыхание, его крепкая хватка, его голос — каждая мельчайшая деталь отложилась в ее памяти.