Заветные слова - Энтони Лора

— Вы правы, — сказал Пол Смит, — наше агентство гарантирует, что через две-три недели ваши фотографии появятся в модных журналах страны.

— Кто первый фотографируется? — поинтересовался Лысый.

— Я! — хором воскликнули Минетт и Джеки и так же в унисон расхохотались.

— Что ж, мы, пожалуй, подождем, — заметил Зак.

— Они же грабят бедных девушек, — зашептала Тесс на ухо Заку.

— Тише, — предупредил он, — нас могут услышать.

— Как зовут фотографа?

— Карл Танди.

Он и правда похож на фотографа…

— Думаю, так и есть. Однако снимает на дешевую пленку, а берет за это большие деньги.

Тесс подняла голову и посмотрела на Пола Смита. В этот момент раздался стук в дверь, и в номер вошла рыжеволосая дама. Тесс вздрогнула. Она вспомнила, что должна была рассказать Заку нечто важное об этой особе…

Глава девятая

Пол Смит и рыжеволосая женщина о чем-то оживленно шептались. Время от времени они бросали настороженные взгляды в сторону Кейти и Трумана. Он заерзал на стуле. Ему не нравилось то, что происходило. За все годы работы в полиции Уэст научился доверять своей интуиции, и сейчас она подсказывала ему, что все шло не так гладко, как предполагалось.

Пол Смит слушал Рыжую и кивал. Потом он подошел к Танди и о чем-то переговорил с ним.

— Прошу внимания, господа! — объявил он несколько минут спустя. — Боюсь, наши планы изменились.

Труман забеспокоился, стараясь не подавать виду. Неужели эти прохвосты заподозрили слежку? Но почему? Кто их спугнул?

— Что стряслось? — забеспокоилась Минетт.

— Кажется, нам придется перенести фотосъемки на более позднее время.

— По каким причинам?

— Кое-что случилось.

«Спокойно, — сказал себе Труман, — не нервничай».

— Это несправедливо, — заныла Джеки, — мы и так потеряли здесь кучу времени. Я хочу, чтобы меня сфотографировали!

— Позже, — лаконично ответил Техасец.

Труман исподтишка глянул на Рыжую. Она определенно возглавляла эту шайку, иначе с чего бы мерзавцы стали ее слушать?

— Спасибо, что пришли. Еще раз извините за накладку. Давайте перенесем нашу встречу.

— То есть вы попросту выставляете нас? — вмешалась Кейти. — Джеки права: мы потеряли время, придя к вам. Мой муж готов бросаться деньгами ради того, чтобы сделать из меня фотомодель, но лично я не прочь сэкономить!

Труман удивленно взглянул на Кейти. Молодец девчонка! Должно быть, к ней вернулась память. Конечно, она вспомнила, что ее зовут Кейти Прентисс, но вот детали операции наверняка подзабыла.

— Милая, деньги не проблема… — поспешил добавить он. — Ты же знаешь, я заплачу сколько угодно, лишь бы увидеть тебя на обложке «Вог».

— Вы должны сделать нам скидку за доставленные неудобства, — продолжала гнуть свое Кейти.

Смит вопросительно посмотрел на Рыжую. Та кивнула.

— Хорошо, — согласился он, — пятьдесят долларов.

— Отлично, — обрадовалась Минетт, — теперь я смогу купить себе новые туфли.

«Лучше купи продуктов, — мысленно обратился к ней Труман, — на тебя смотреть страшно». Эта девушка до боли напоминала ему Роунду. Его бывшая невеста, кажется, не ела ничего, кроме обезжиренного йогурта и фруктов. Что же касается его самого, он никогда не понимал стремления «добиться совершенства», превратив себя в вешалку.

Вот Кейти — настоящая женщина. У нее чудесная фигура, округлые формы. И, в отличие от этих «фотомоделей», она не сидела на одном кофе и сигаретах.

— Думаю, мы сможем встретиться после обеда, — сказал Смит.

— Это в ваших интересах, ребята, — резко заметил Труман. — Моя жена станет звездой — с вами или без вас!

— Что, черт возьми, происходит? — спросила Кейти, когда они вернулись в свой номер.

Труман покачал головой.

— Не знаю. Недобрый это знак, Кэт. Ведь, по сути, они выставили за дверь потенциальных клиентов.

— Ты думаешь, это из-за меня?

— Не знаю, а ты?

— И я не знаю…

— Ты на самом деле помнишь, кто ты, Кейти Прентисс?

— Конечно, помню.

— Тогда скажи мне номер дома, в котором ты жила. На Ли-стрит.

— Хорошо-хорошо, я не помню. Я вообще с трудом припоминаю все эти мелочи… Но ведь это ничуть не повлияло на мое поведение, не так ли?

— Не повлияло.

— Чего не скажешь о других…

— О чем ты говоришь, Кейти? — насторожился Труман.

— О том, что ты, мой дорогой, находился в полной прострации и даже не знал, что сказать.