Танец ее мечты - Робертс Нора

Вот она сорвала и отбросила юбку, и работники сцены встретили этот жест восторженным свистом и улюлюканьем. Усмехнувшись, она приступила к двухминутному танцу, во время которого освобождалась от одного за другим предметов одежды, и, когда номер закончился, она сидела на сцене, откинувшись, оставшись в крошечных трусиках и бюстгальтере, усыпанных блестками и расшитых бусинами. К ее удивлению и радости, из центра зала раздались редкие аплодисменты. Она устало оперлась на локти и улыбнулась невидимым в темноте зрителям.

Помощник режиссера что-то шепнул своему боссу, тот — постановщику. Стало известно, что в зале находятся спонсоры!

Возмущенный тем, что никто не доложил об их появлении, Дон торопливо зашагал по проходу.

— Мистер Валентайн. И мистер Валентайн. — Он горячо пожал им руки. — Признаться, мы вас не ждали.

— Просто решили сделать вам сюрприз, — объяснил Рид, не отводя взгляда от сцены, где Мадди, по-прежнему сидя на полу, обтирала полотенцем шею и плечи. — Что ж, по-моему, просто прекрасно.

— Тут есть еще над чем поработать, но к Филадельфии мы будем готовы.

— Не сомневаюсь. — Эдвин дружески похлопал Дона по плечу. — Ну, не будем вам мешать.

— Я бы попросил вас остаться, если у вас есть время. Мы собираемся репетировать первую сцену из второго акта. Прошу вас, пройдите вперед.

— На твое усмотрение, Рид.

Рид не мог этого пропустить.

— Идем, сядем поближе к сцене. Следующая сцена была невероятно смешной и веселой. Рид не настолько разбирался в драматургии и режиссуре, чтобы понять, как добиться, чтобы простые фразы и действия производили столь сильное комическое впечатление. Однако он видел, что Мадди прекрасно это удается. Она играла так умно и тонко, что громадный успех у публики был гарантирован.

Даже в роли наглой и распутной стриптизерши она была настолько живой и убедительной, что вызывала симпатию и сочувствие. Рид смотрел, как в сценах с возлюбленным Мадди преображается и становится обыкновенной скромной девушкой, стараясь убедить честного Джонатана, что она работает в библиотеке, что ей приходится заботиться о больной матери, — и с ужасом чувствовал, что верит ей, верит!

— У нее настоящий талант! — заметил Эдвин, когда режиссер и постановщик повернулись друг к другу, обсуждая какие-то свои вопросы.

— Да, это сразу видно.

— Конечно, это не мое дело, но что между вами происходит?

Рид невозмутимо посмотрел на него:

— А почему ты думаешь, что между нами что-то происходит?

Эдвин постучал себя пальцем по носу.

— Не будь у меня чутья, я ни черта не добился бы в бизнесе!

— Мы с ней… друзья, — помолчав, сказал Рид.

Вздохнув, Эдвин грузно пошевелился в кресле.

— Знаешь, Рид, я всегда мечтал, чтобы, кроме удачной карьеры, тебе подвернулась женщина вроде Мадди О'Харли. Живая, непосредственная, красивая женщина, она сделала бы тебя счастливым.

— Я и так счастлив.

— Но все еще злишься…

— Но не на тебя, — быстро сказал Рид. — Тебя я ни в чем не виню.

— Твоя мать…

— Оставь, папа. — Он говорил тихо, но холодно. — Это не имеет к ней отношения.

«Нет, сынок, очень даже имеет», — с грустью подумал Эдвин, глядя на сцену, где снова появилась Мадди. Но, зная нрав своего сына, он не стал развивать эту тему.

Прожитые годы — не кинопленка, которую можно отмотать назад и вырезать из нее кадры с историей супружеской измены. Но даже если бы это было возможно, Эдвин не пошел бы на это, ведь тогда у него не было бы Рида. Как он мог объяснить сыну, что главное — не простить, а понять! Как он мог учить его доверять людям, когда этот ребенок был рожден во лжи!

Всматриваясь в красивое лицо Мадди с живой, выразительной мимикой, он размышлял, по силам ли ей превратить Рида из мрачного скептика в человека открытого и способного доверять людям?

Может, она как раз та женщина, какая и нужна Риду, которая заставит его забыть о тяжелой душевной травме, перенесенной им в детстве и до сих пор уродующей его жизнь.

Хотя это была всего лишь репетиция, Мадди вкладывала в игру всю свою энергию и талант. Мадди привыкла выкладываться целиком, без остатка, будь то спектакль или сама жизнь, а там уже будет видно, к чему это ее приведет.

Работая на сцене, она исподволь посматривала на Рида. Он следил за ней так внимательно и напряженно, словно хотел в героине разглядеть и понять ее самое. Неужели он не понимает, что, играя роль, она целиком отказывается от своей личности, чтобы зрители видели в ней Мэри, а не Мадди?