Счастливый билет - Грэхем Линн

— Жалко, что ты мне не позволила надавить на папу. Я бы его заставила отвести тебя под венец.

— Я не знаю нашего отца, Зара. Пусть лучше меня Сергиос отведет. По крайней мере, он искренне желает нам с Наварром добра.

Она была более высокого мнения о Сергиосе с тех пор, как он послал лимузин за Селестиной, на котором та приехала в Лондон на свадьбу, а еще поселил ее у себя в доме, чтобы она особо не уставала от бурного празднования.

В церкви Тоуни глубоко вздохнула, положив руку на локоть Сергиоса, а потом пошла по проходу, а за ней следовали ее сестры в черно-кремовых платьях. Она не в силах была отвести взгляда от Наварра, он был такой красивый в серебристо-сером костюме, жилете и галстуке. У нее дыхание перехватило при мысли, что он будет ее мужем. Из первого ряда ей улыбнулась Селестина.

Хоть женились они и по необходимости, Тоуни все нравилось, словно это была свадьба по любви. Церемония была очень красивая, Наварр уверенно отвечал на вопросы священника и не менее уверенно держал ее за руку, когда надевал ей на палец кольцо. В глубине души Тоуни чувствовала, что поступает правильно. Перед отъездом из церкви Наварр остановился познакомиться с бабушкой Тоуни.

— Тебе нравится платье? — спросила она его, когда они оказались одни с лимузине по дороге в дом ее сестры.

— Еще больше мне нравится та, кто в нем, малышка, — признался Наварр, заглянул в ее лучистые глаза и тут же пожалел, что есть в его жизни то, чем он никогда не сможет с ней поделиться.

Тоуни посмотрела в его изумрудно-зеленые глаза, обрамленные черными ресницами, и сердце у нее бешено забилось. Ее груди набухли под корсетом, соски напряглись. Он смотрел на ее рот. Кончиком языка она провела по нижней губе, и Наварр напрягся. Молчание затянулось, в ней разлилась чувственность, и Тоуни подалась ему навстречу.

— Я тебе весь макияж испорчу, — прорычал Наварр, но рука его уже поднялась к ее вуали, а губы накрыли ее губы с лихорадочной жаждой. А когда он окунул ей в рот язык, каждая клеточка ее существа наполнилась сладостным томлением.

Тоуни хотелось опрокинуть его на заднее сиденье и сделать с ним такое, о чем даже говорить неудобно. Так быстро ее тело воспылало к нему страстью, готовое принять его. Она сжала его мускулистое бедро и провела рукой вверх, пока не нашла подтверждение тому, что и его их поцелуй не оставил равнодушным. Он был весь твердый, и даже, когда он отстранился от нее, удивленный ее смелостью, она была рада, что их обоих снедает одно желание. Она отодвинулась от него, раскрасневшись, вся дрожа.

— Моя красавица… С тобой я весь сгораю от страсти как мальчишка, — признался Наварр.

Так счастье Тоуни в этот день стало окончательным. Довольная его откликом на ее ласки, ободренная его желанием, она пошла на прием в честь собственной свадьбы в бальный зал в умопомрачительной красоты доме своей сестры. Она подумала, может, Наварр вел себя с ней так сдержанно, потому что считал, что должен проявлять к ней уважение как к своей будущей жене. Она заметила, что он иногда бывает старомоден в своих взглядах. Как бы там ни было, ее робость прошла, и она с высоко поднятой головой встретила влиятельных гостей, которых Наварр считал друзьями или деловыми партнерами. Тиа Кастелли с любезной холодностью чмокнула ее в щеку, а ее муж лукаво ей улыбнулся.

Позже этим вечером Би махнула рукой на сидящего возле Селестины Наварра:

— Они уже целую вечность разговаривают.

Тоуни подошла к бабушке с Наварром, и он усадил ее рядом с собой.

— Оказывается, ты мне не все рассказываешь, дорогая.

— И мне, — добавила Селестина. — Я и понятия не имела, что ты все эти месяцы платишь за меня арендную плату.

Тоуни застыла:

— О чем это ты?

— Один из жильцов рассказал мне, как тяжело ему покрывать расходы на проживание, и, когда он упомянул некоторые суммы, я поняла, что у меня тоже нет столько денег. Я поговорила со своим поверенным, и, хоть он тебя и не выдал, я сама обо всем догадалась. Мне очень неловко, что я раньше все не поняла.

— Да брось, бабушка… я прекрасно справилась! — запротестовала Тоуни, расстроившись из-за того, что старушка наконец поняла, что живет не по средствам.

— Да уж, работая горничной и убирая тарелки со столов, — грустно ответила Селестина. — Это неправильно. Я никогда бы с этим не согласилась.

— Но я сказал Селестине, что, так как я теперь член семьи, я буду разбираться со всеми финансовыми вопросами, а еще выразил надежду, что она станет частым гостем в нашем доме.