Легенда о любви - Эллиот Лора

Кевин растерялся еще больше. Чего он больше всего хочет? Стать саньясином и посвятить свою жизнь духовным практикам? Или…

Перед его глазами проплыл образ Джессики.

Он знал, что не сможет солгать богине., богине солгать невозможно, она умеет читать мысли.

Кевин смущенно потупил взгляд.

— Я не знаю, — тихо проговорил он. — Всего несколько дней назад я был уверен, что хочу только одного — отречься от мира. Но внезапно в моей жизни появилась женщина. Мы познакомились пять лет назад и только теперь встретились снова. Здесь, на Ганге. И я понял… — Он с трудом перевел дыхание. — Я понял, что все эти годы искал ее. Не пойму, что со мной происходит, но я думаю теперь только о ней.

— Значит, вы любите эту женщину? — сурово спросила богиня.

— Я пытался видеть в ней только божественное, — лепетал Кевин. — Но… но она такая разная, такая живая, влюбленная в жизнь, отчаянная, смелая, чуткая, дерзкая. Красивая. Желанная.

— Скажите, вы любите ее? — еще настойчивее спросила богиня.

Кевин обреченно вздохнул.

— Да.

— Что ж, тогда смотрите, не упустите ее снова. Если вы сейчас упустите ее, то вам придется ждать несколько жизней, прежде чем вы сможете снова встретиться с ней. Ваша карма дает вам возможность сделать выбор: теперь или через несколько жизней. Выбирайте.

Богиня грозно посмотрела ему прямо в глаза.

— Я исполняю только искренние и самые сокровенные желания смертных, — добавила она, и цветки лотосов в ее руках заколыхались. — Подумайте хорошо, Кевин, послушайте свое сердце.

Кевин содрогнулся. Она назвала его по имени. О божественная, она поистине — всезнающий разум, всевидящее око. Он с благоговением склонил голову.

— Не отвлекайтесь, думайте только над тем, что для вас важно теперь, — твердо напомнила она.

Кевин напряженно задумался. Если он выберет Джессику, то ему придется оставить саньясу. Как после этого он сможет смотреть в глаза Махараджи? Он укрылся в джунглях для того, чтобы окрепнуть духом, а не для того, чтобы размазаться в чувствах к женщине. Что делать?

— Я в затруднении, — пробормотал он. — Мой гуру обещал посвятить меня в саньясу после этого ретрита в джунглях. Как я смогу сказать ему о том, что изменил свое решение?

— Честно, — ответила богиня. — Честность — одно из самых благородных качеств человека. — Она ослепительно улыбнулась.

Кевин опустил голову.

— Нет, я не уверен. Я не знаю, чего хочу.

— Тогда я вам скажу! — грозно воскликнула она, резко переменившись в лице. В ее глазах сверкнули молнии. — Вы хотите сидеть на берегу Ганги или прятаться в джунглях и ждать, пока ваше сердце не очерствеет, а глаза не смогут видеть дальше вашего собственного носа! Вы боитесь жизни и любви, потому что жизнь и любовь могут разрушить вашу красивую трусость, которую вы называете отречением! Проснитесь, Кевин! Я пришла, чтобы помочь вам разрушить иллюзии!

Кевин в ужасе поднял голову и увидел, что она стоит, подняв руки над головой, и у нее в руках вместо лотосов сверкают кривой нож и трезубец. Он закрыл лицо руками и опустился на колени.

— Я знаю, что слаб и труслив, и в моем сердце нет веры.

— Это не правда, Кевин. Слабые и трусливые не бросаются в бурлящие воды спасать утопающих и не швыряют вызов львам, готовым проглотить их. Слабые и трусливые не способны любить!

Кевину стало трудно дышать. Богиня как будто срывала с него одежду, смотрела в душу, на самое ее дно, и душа Кевина металась. Он должен сделать выбор.

— Но что важнее, любовь или отречение? — наконец осмелился спросить он.

Богиня помолчала, потом, медленно опустив руки, выронила из них свои грозные атрибуты, и у нее в руках снова закачались лотосы.

— Они равны. Любовь — это тоже отречение, — ответила она спокойным, но сильным голосом. — Любя другого, мы теряем себя, мы отрекаемся от себя, чтобы слиться с тем, кого мы любим. Человек, не способный отречься от себя, не способен любить другого. Также, не отрекшись от себя, невозможно отречься от мира. Истинное отречение — это отречение от собственного эго.

Кевин был потрясен. Он услышал слова высшей мудрости из уст самой богини! Не смея пошевельнуться, он сидел сам не свой и, может, впервые в жизни испытывал истинное состояние медитации. Или что-то очень близкое к нему. Не важно. Важно то, что ему не хотелось спать! Ему хотелось жить!

Когда, через несколько минут, он вдруг пришел в себя и решился поднять глаза, на лужайке никого не было. Он поискал богиню глазами и с удивлением осознал, что ее нигде нет.