Фантазия любви - Макмаон Барбара

Она наслаждалась каждым вечером, сидя в саду или прогуливаясь по темному пустынному пляжу. Даже игра с детьми – вспомнила она и улыбнулась – была радостью.

Впереди в темноте показался большой дом, где-то в его дальней части горел свет.

Она постучала в дверь и стала ждать. Ждать пришлось долго. Вдалеке, слышала она, морские волны мягко плескались о шелковистый песок пляжа. До западного побережья Барбадоса было всего несколько сот ярдов. Ветры, которые мягко дули в ночи, перемешивали листья ибикуса, олеандра и жасмина, красиво устилавшие землю, и снижали до терпимой дневную температуру. В ночном ветре она улавливала соленый запах океана, смешанный со сладким ароматом жасмина, и ее сердце билось в восторге от царящей в природе гармонии.

Она снова постучала, на этот раз громче. Неужели он лег спать? А может, куда-то вышел? Его машина виднелась на подъездной аллее. Она не видела света у дверей, но заметила огонек с тыльной стороны, когда шла сюда. Может быть, он пошел прогуляться по берегу?..

И в этот момент дверь распахнулась.

– Вы? А что теперь? – Он включил лампу у входа, еще одну в прихожей и с недоумением уставился на нее.

А она во все глаза смотрела на него. На нем были только шорты. Одевался в спешке? Его грудь была такого же бронзового цвета, что и лицо, мускулистая, ладная. Он стоял, несколько расставив длинные и сильные ноги и хмуро глядя ей в лицо.

– Что теперь? – повторил он нетерпеливо. Лейси, поняв, что ее разглядывают, почувствовала, что краснеет. Она также поняла, что ее первая оценка оказалась правильной: фигура его просто безукоризненна. Она почувствовала также, что ее охватывает странное ощущение: она хотела увидеть его в одних плавках, и сейчас он, в сущности, почти обнажен.

Неожиданно ее охватило неистовое желание приблизиться и дотронуться до его тела. Ее пальцы прямо-таки заныли от этого безрассудного желания. Ей захотелось ощутить тепло его бронзовой кожи, прижаться щекой к его груди. Может быть, она сходит с ума? Никогда раньше с ней не происходило ничего подобного.

– Я пришла попросить извинения за непрошеное вторжение в ваш сад. – Обеими руками она протянула тарелку, стараясь держать ее твердо, поскольку руки ее дрожали.

– Должно быть, это ускользнуло от вашего внимания, но сейчас двенадцатый час ночи. Я уже спал и не считаю, что стоило меня будить из-за тарелки печенья…

Его волосы были взъерошены, а взгляд убийственно синих глаз пронизывал до самых глубин, он был осязаем, как прикосновение. Неожиданно до нее дошло, что он сказал.

– Извините, я как-то не сообразила, что уже поздно. Должно быть, я не посмотрела на часы, когда вышла играть с детьми.

– Я вижу, с вами произошли кое-какие изменения. – В его голосе послышался сарказм; после того, как его глаза пробежали по ней с головы до ног, что-то в его манерах неуловимо изменилось. Он небрежно прислонился к дверному косяку, задумчиво ее разглядывая.

И снова Лейси испытала странное ощущение: под его взглядом в глубине ее существа возникло тепло.

– Да, я…

– Старайтесь избегать всяческих хлопот.

Я не желаю печенья и ничего другого, что вы можете предложить. Единственное, что я хочу, – это отправиться в постель. В одиночестве!

– О! Я уверена, что только так вы и отправляетесь в постель с вашими манерами! – Она всучила ему тарелку с печеньем, не обратив внимания, успел он схватить ее или нет. Круто повернувшись, Лейси, словно за ней гнался сам дьявол, помчалась к своему маленькому коттеджу, не замечая уже красот ночи. Ее душил гнев. Захлопнув за собой дверь, она влетела в свою комнату.

Ох уж эти высокомерные, самодовольные красавцы-мужчины! Она топнула ногой, затем схватила подушку с софы и швырнула ее через всю комнату.

Она шла к нему с миром и была оскорблена в лучших чувствах. Она не должна была пытаться мириться с ним. Велика честь! Она больше никогда так не поступит! Этот тип просто невыносим – надменен, снисходителен и чванлив! Да провались он пропадом, этот тип! Она всего лишь хотела извиниться за то, что проникла в его сад, сделать жест примирения. Она вовсе не помышляла ни о чем другом кроме этого. Это его извращенный ум углядел за всем что-то неприличное. Да, он сошел с ума! Она несколько раз сжала кулаки, пытаясь успокоиться.

Наконец к ней начало возвращаться чувство юмора. Ее попытка примирения только ухудшила дело. Он, должно быть, решил, что она все это специально подстроила. На ее губах появилась улыбка при мысли о том, что он должен был почувствовать, когда она его разбудила, чтобы предложить печенье!