В разные стороны? - Айзекс Мэхелия

– Любимая... – Голос его чуть дрожал от сдерживаемых чувств. Но вот Паоло нехотя отстранился. – Не сейчас, – удрученно прошептал он. – Не здесь, не сейчас. – Он ласково провел большим пальцем по ее припухшим губам. – Завтра... мы продолжим завтра. После свадьбы. Поедем куда-нибудь, где сможем остаться одни.

Разумеется, Бенедикта тут же сказала себе, что ничего из этого не выйдет. То, что Паоло произнес в пылу момента, – иллюзорно и несбыточно. Как только у него будет время все хорошенько обдумать, он поймет: у него с гостьей из далекой Австралии нет ровным счетом ничего общего. Разве что взаимное желание сорвать друг с друга одежду, подсказывала Бенедикте распаленная фантазия, когда молодая женщина ворочалась той ночью в кровати, не в состоянии заснуть. И где тут хоть толика здравого смысла?

Но при чем тут здравый смысл?

На следующий день играли свадьбу. Джованна в белом парчовом платье и с букетом белых роз в руках была хороша как ангел. И никогда в жизни Бенедикта не гордилась своим братом так, как сейчас, когда в черном смокинге он стоял рядом с новобрачной, принимая поздравления.

Как предрекал Паоло, Эмилия да Фабриано со свойственной ей дотошностью позаботилась о каждой мелочи, так что церемония прошла на отлично. На возвышении играл оркестр, столы ломились от яств, рекой лилось шампанское. Вышколенные официанты разносили подносы с прихотливыми закусками из даров моря и бдительно следили за тем, чтобы бокалы наполнялись вовремя. Новобрачные закружились по залу в романтическом вальсе и, помахав рукой гостям, со смехом взбежали наверх, к себе, – готовиться к отъезду...

Но вот счастливая пара уселась в украшенный цветами и лентами лимузин и укатила в аэропорт. И Бенедикта, весь день чувствовавшая себя не на своем месте, с наслаждением сбросила туфли на высоких каблуках и с блаженным вздохом опустилась в кресло на относительно прохладной лоджии. Она радовалась, что все прошло без сучка и задоринки, а заодно и тому, что все уже позади. Друзья и родственники семейства да Фабриано говорили по большей части по-итальянски. Бенедикта же их языка не понимала и в силу врожденной робости замкнулась в себе и, забившись в уголок, в общем веселье участия почти не принимала.

Все собравшиеся здесь люди казались ей чужими... все, кроме Паоло. Но мать Джованны, словно нарочно позаботилась о том, чтобы ее родственник не тратил своего драгоценного времени на докучную глупышку из Австралии. Опираясь на руку молодого человека, Эмилия прохаживалась по залу, беседовала с гостями и распоряжалась ходом свадебных торжеств, а Паоло, как всегда воплощение учтивости, не предпринимал никаких попыток обрести свободу...

– А, вот где ты прячешься!

В темноте его голос прозвучал как-то особенно завораживающе. Сад сиял и переливался огнями, а в особняке свет был уже погашен. Но вот Паоло выступил из полумрака, и молодая женщина смогла разглядеть выражение его лица. И то, что она увидела, внушило ей смутную тревогу.

– Я... я просто отдыхаю, – пролепетала она, гадая, удастся ли ей обуться так, чтобы итальянец ничего не заметил. – Долгий выдался вечер.

– Но зато, какой чудесный, – заметил Паоло и, опустившись на колени, коснулся чуткими пальцами ее усталых ступней и лодыжек, нащупывая и разминая ноющие мышцы. – Твой брат и его невеста произвели настоящий фурор: такие трогательно-юные, такие влюбленные, такие счастливые! Удивительно, как на свадьбе все преображаются словно по волшебству!

– Свадьба и впрямь удалась, – согласилась, нервно сглотнув, Бенедикта и смущенно добавила: – Послушай, не надо этого делать.

– Тебе же нравится, – вкрадчиво произнес Паоло, продолжая массировать ей ступни. Действительно, прикосновения его пальцев снимали и усталость, и боль. – Нравится – и не смей возражать! Твои глаза тебя выдают.

– И все же... – Бенедикта беспомощно развела руками. – Тебе разве не следует пойти к гостям? В саду начались танцы. Наверняка Эмилия тебя ищет...

– Я свой долг выполнил, мое сокровище, – тихо промолвил Паоло – Новобрачные уехали, и остаток вечера принадлежит мне Точнее нам, – поправился он, на мгновение, обхватив двумя пальцами ее хрупкую лодыжку. – Пойдем, моя Бенедикта. Я хочу прокатить тебя по ночному городу.

Бенедикта знала: ей следует отказаться, поскольку Эмилия не одобрит ее поведения. К тому же завтра ей предстояло лететь обратно в Сидней, и надо было упаковать вещи. Но хозяева наверняка заняты с гостями, и им с Паоло удастся ускользнуть незаметно. С замирающим сердцем, чувствуя себя преступницей, ни больше, ни меньше, Бенедикта позволила Паоло «похитить» себя и увезти прочь в алом спортивном автомобильчике с откидным верхом. Прохладный ночной воздух остудил ей виски, но в крови по-прежнему бушевало пламя.