Чужая женщина - Айзекс Мэхелия

Ее надо любить медленно и бережно, словно девственницу, хотя по части девственниц опыт у Марка был небольшой, вернее, никакого не было...

Ее тело, словно теплое море, сомкнулось вокруг него, и Марк утонул в горячих волнах...

Он никогда не сможет насытиться ею, никогда не напьется из этого родника...

Сара раздвоилась. Одна ее половинка яростно отдавалась, страстно отвечала на поцелуи, бесстыдно выгибалась в руках мужчины и жаждала все новых ласк и наслаждения... Другая, измученная, неуверенная в себе, перепуганная и ошеломленная, сомневалась, все ли она делает правильно, сможет ли она закончить то, что начала своим безрассудным поцелуем в ванной...

Две Сары сплелись в клубок, и не разобрать, какая из них настоящая.

В школе девочки шушукались об ЭТОМ.

ЭТИМ занимался Дик с Джеком...

Их тела показались ей тогда омерзительными белыми червями, судорожно сплетающимися и дергающимися на выцветшем персидском ковре в гостиной.

Тело Марка... тело мужчины... Такое сильное и прекрасное, такое неожиданное...

Она чувствовала тяжесть тела Марка, видела и ощущала его нетерпение, и ее собственное тело рвалось навстречу, хотя рассудок отчаянно сопротивлялся мощному импульсу влечения. Рассудок твердил, что она не может этого сделать, потому что ничего не умеет. Потому что понятия не имеет, как занимаются любовью. Рассудок был безжалостен и бестактен.

Сара дрожала как в лихорадке. Как долго она была уверена, что мужское тело способно вызвать у нее лишь отвратительные воспоминания! И ведь могла догадаться, что это не так – достаточно вспомнить сцену у бассейна.

Почему она так легко сдалась сегодня? Ведь любая, абсолютно любая женщина на ее месте обязательно завизжала бы при виде незнакомца в черном, а узнав его, выгнала бы из спальни. Именно так и поступила бы любая нормальная женщина.

Нормальная! Вот в чем дело! Сара безумна. Точнее, просто глупа.

Она не сопротивлялась. Она оправдывалась, когда Марк спросил, где она была. Она сказала, что пришла от Бена, и нет никакого сомнения в том, что он подумал по этому поводу. Что она только что из постели его отца.

На самом деле она просто заходила в комнату Бена, чтобы проверить, как он спит. Бен был в порядке, и Сара вернулась в свою собственную постель... вернулась бы, если бы не Марк.

А что он делал в ее спальне?! Слабенькая получилась у него отговорочка насчет неоконченного разговора. Да и не разговаривать они собирались у пруда.

Вспоминать и думать получалось плохо. Эмоции перехлестывали. Тело горело и торжествовало в руках Марка, телу было абсолютно наплевать, что он может подумать... Тело жаждало любви.

Видит Бог, она боялась мужчин после истории с Диком. Она словно замерзала рядом с ними, боясь пошевелиться от отвращения и неловкости. С Марком все было иначе. Почему – ответа у нее не было.

Марк возбуждал ее, заставлял чувствовать то, чему никогда не было места в ее мыслях. Сара Джонсон, целомудренная тихоня, превращалась в дикую вакханку, кровь бурлила в жилах не хуже золотистого шампанского, и глаза затуманивались страстью.

Какое ей дело, будет ли он уважать ее или станет считать шлюхой? С ним она почувствовала себя женщиной, настоящей, полноценной женщиной, красивой, желанной и всемогущей, женщиной, любви которой добиваются, женщиной, чья красота способна толкнуть на безумства...

– Ты невероятна...

– Правда?

Она действительно не знала, что делать дальше, но вместо того, чтобы замереть и окоченеть, Сара Джонсон смело приникла к мужчине, успев подумать, что надо бы ему сказать, предупредить...

И не успела. Марк больше не мог сдерживаться. Он вошел в нее до конца, и Сара задохнулась от боли, счастья и удивления. Описать эти ощущения она не могла, только чувствовала удивительную легкость во всем теле. И еще – она больше не была одинока. Мужская плоть заполняла ее тело, Сара словно растворялась в Марке...

Боль была короткой и острой, но исчезла бесследно, а вместе с ней навсегда исчезли и все воспоминания о постыдном браке с Диком, о собственной неполноценности. Слезы текли по щекам Сары, слезы счастья и гордости. Она не могла сдержать крика, и, хотя в нем звучала скорее радость, нежели только боль, Марк в эту минуту окончательно убедился, что собственные ощущения его не обманули.

Возбуждение не спадало, и Марк машинально продолжал ритмично двигаться, но в черных глазах уже разгорался ужас, смущение и еще что-то... подозрительно смахивающее на чувство вины.