Озеро нашей любви - Майклс Ли

– Мне пока еще не удалось найти чего-либо интересного в бумагах покойного Джефри Уинтергрина, но…

– А я и не думаю, что вам удастся что-либо найти… Джефри всегда четко выражал свою волю, в памятке я вам на это указал. – Невил Морган покашлял, прочищая горло. – Нет, мы не станем менять нашу позицию по завещанию Джефри Уинтергрина, как бы ни бесился Ралф Уинтергрин.

Мистер Морган сделал длительную паузу, потом спросил:

– А как с Кейном?

Алекс ответила осторожно, нейтрально:

– На мой взгляд, у него все в порядке.

Мистер Морган крякнул в трубку.

– Полагаю, что вы нашли его в тоске и депрессивном, даже суицидальном состоянии из-за провала сделки с «Квадрангл»?

– Ни в коем случае, мистер Морган. Боюсь, что он просто сильно переутомился на работе.

Мистер Морган спросил более холодным, официальным тоном:

– Это его или ваш диагноз?

– Он сообщил мне, что юриспруденция перестала доставлять ему радость в жизни.

– Переутомление – это великолепная всеобъемлющая формула. Ею можно прикрыть все что угодно или не прикрыть ничего…

Алекс успела прикусить язык. Глупо было ожидать от Невила Моргана понимания. Не он же гулял вчера по берегу с Кейном, напомнила себе Алекс. Мистер Морган не слышал, каким голосом Кейн произнес: «Меня больше это не интересует». Да, такой мрак в голосе не подделаешь.

– Но даже если вы и правы, – уверенно продолжал Невил Морган, – переутомление не может длиться вечно. Скоро ему там все надоест до смерти. Наша задача состоит в том, чтобы зорко следить за ним, предоставив ему возможность выпустить пары. Но стоит ли мне лишний раз напоминать вам, Александра, какие надежды мы возлагаем на вас.

– Благодарю за доверие, – буркнула Алекс после того, как положила трубку на рычаг. «Даже если вы и правы!» Она послана первопроходцем-разведчиком, а сама даже не может найти этого Кейна! Где уж ей поколебать его решение.

Еще пару минут Алекс потерзала себя подобными мыслями, потом набрала номер старого Гаса, выполняя обязанность – регулярно сообщать отцу о том, что жива и здорова. Когда она бывала в городе, то по воскресеньям обязательно заскакивала к отцу. А когда уезжала по делам из города – всякий раз старалась позвонить ему.

Однако на этот раз, едва Алекс произнесла пару дежурных фраз о здоровье и погоде, тот внезапно спросил у нее, что случилось. Алекс была несказанно удивлена.

– Да ничего не случилось, папа…

– Нет, что-то с тобой не так. Я это понял сразу, как только услышал твой голос. Скажи честно, ты хорошо питаешься?

Алекс взглянула на почти не тронутый поднос с едой и ответила:

– Если бы ты видел, как меня тут кормят! Рулеты, круассаны, французские булочки… А еще…

– Сплошной крахмал, – перебил ее отец. – А как насчет настоящей еды, ну, хорошей яичницы с беконом? Не экономь на своем здоровье, питайся как надо, и вот увидишь, в скором времени глазенки снова заблестят!

Алекс заставила себя рассмеяться.

– Да не в еде дело, папа. Просто работа продвигается вперед слишком медленно, это меня угнетает, но есть еще…

– Когда ты собираешься домой?

Когда Кейн перестанет парить в облаках и вернется на грешную землю. Однако при нынешних темпах это произойдет не ранее конца века, грустно подумала Алекс. Вслух же ответила:

– Пап, еще не знаю когда. Если бы ты видел ту груду бумаг, что я просмотрела.

– Не придавай слишком большого значения этим бумажкам. Относись к ним как к домашнему заданию. Полагаю, что кроме них в жизни есть еще много интересного, что полезно узнать.

– Я так и стараюсь поступать.

Гас пощелкал языком.

– Тебе самой будет стыдно, Алекс, если ты не воспользуешься теми возможностями, что есть у тебя сейчас. Время уйдет – и будет поздно.

– Пап, а может, тебе надо было напялить на меня фартук и поставить к мойке мыть грязные тарелки?

– Не вижу для этого оснований. Ты ничему не сможешь научиться в жизни, если останешься посудомойкой.

Это был его обычный ответ, который звучал всякий раз, когда разговор приобретал такой оборот, хотя Алекс казалось, что на самом деле старый Гас так вовсе и не считал. Однако сама Алекс задумалась над этим весьма серьезно, когда положила трубку.

«Ты ничему не сможешь научиться в жизни, если останешься посудомойкой», – звучали в ее голове слова старого Гаса. Но он не прав, подумала Алекс. Существовало кое-что, чему можно было научиться. Хотя бы вот чему – человек может осознать, что по сравнению с мытьем отвратительных грязных тарелок меркнут и кажутся надуманными сложности, встречающиеся в иных профессиях.