Вестник счастья - Лесли Марианна

— Это не одно и то же. Собака и птица — два совершенно разных существа. Кроме того, я намеревался лишь запихнуть твоего драгоценного сокола в ящик и послать Рея отнести его вам.

— Ха! Свежо предание да верится с трудом.

— А я-то думал, что совершаю благородный и великодушный поступок. Даже не представлял, что из-за этого рискую жизнью.

— Ну хорошо, я тебе верю, — сдалась Хани.

Лучики морщинок разбежались от глаз Джерри, и он обнял ее за талию. Отчего-то стало нечем дышать.

— Я жажду возмездия, Медок, сладкого возмездия. — Он тут же склонился над ней и впился в ее губы страстным поцелуем, зажигая в ее теле огонь. Потом обнял и притянул к себе.

Хани уперлась руками ему в грудь, пытаясь отстраниться, но с таким же успехом она могла толкать скалу. Джерри не отпускал ее и не отрывался от губ. Несколько мгновений она еще продолжала борьбу, но, когда его язык проник в чувствительные глубины рта, от ее сопротивления ничего не осталось. Хани уже едва могла вспомнить, что совсем недавно, она, разъяренная, едва не сбила Джерри Веста машиной. Еще секунда — и все мысли улетучились из ее головы, как улетает пух одуванчика с порывом ветра. Неистовая буря чувств захватила ее. Остатки благоразумия растаяли как туман на солнце.

Хани впала в забытье. Не думая ни о чем, ни о чем не помня и не тревожась, она обвила шею Джерри руками, и уже невозможно было отличить, где бьется ее сердце, а где гулко стучит его. Поцелуи Джерри были так же неповторимы, как и он сам. Хани таяла, растворялась в его руках, прижимаясь всем телом, возвращая ему сторицею все, что получала от него. Когда они наконец оторвались друг от друга, Хани взглянула на Джерри снизу вверх, пытаясь прийти в себя.

— Вы божественно целуетесь, мистер Вест, — промурлыкала она, затем лукаво улыбнулась. — Притом, сколько ты поглощаешь пива, можно было ожидать, что и пахнуть от тебя должно пивом, но…

— Но? — Он вскинул бровь, глядя на нее насмешливо и выжидательно.

Вся в огне, Хани словно парила в облаках, чувствуя небывалую легкость во всем теле. Желание было настолько сильно в ней, что мысли путались и не было никакой возможности объяснить даже себе, почему этот мужчина так невероятно действует на нее, ведь даже их словесные перепалки приводят ее в возбуждение. Не задумываясь она ответила:

— Клевером, теплым летним вечером.

— А мои поцелуи, значит, божественные?

— О да, — мечтательно отозвалась Хани. Она больше не могла скрывать, что ее влечет к нему. Однако было множество «но». — Но это не значит, что я… что мы… — Она запнулась, не зная, стоит ли продолжать.

— Что, Медок?

— Нет, ничего. Отпусти меня, пожалуйста. Я поеду домой.

Он нахмурился, вглядываясь в ее лицо.

— Как ты можешь вот так взять и уехать после таких поцелуев?

Она с наигранно равнодушным видом пожала плечами.

— Это были всего лишь поцелуи, к тому же мы целовались и раньше.

Он несколько мгновений просто смотрел на нее, потом сказал:

— Ты настоящий клубок противоречий, Медок. То ты холодна как лед, то вспыхиваешь ярким пламенем, потом снова делаешься холодной и чопорной. — Внезапно он ослепительно улыбнулся. — Но будь я проклят, если мне это не нравится!

Но ведь и он полон противоречий, подумала Хани. Несмотря на резкость и грубость, он может быть таким нежным и чувственным, таким… неотразимым.

— Знаешь, чего я хочу? — спросил Джерри, и Хани покачала головой, пытаясь избавиться от наваждения. — Хочу, чтобы однажды ты принадлежала мне всецело, и душой и телом, чтобы я мог обнимать, целовать и любить тебя столько, сколько захочу. И когда захочу. И чтобы и ты этого хотела, — добавил он.

На мгновение у Хани перехватило дыхание. Годами воспитанная сдержанность и осторожность не позволяли ей признаться, что она тоже хочет его. Заглянув в серебристую глубину его глаз, она спросила:

— Но почему именно я? В округе полно красивых женщин, которые с радостью прибегут, стоит тебе только поманить пальцем. Вон как они все вились вокруг тебя на заседании комитета.

— Ревнуешь, Медок? — В его глазах вспыхнули лукавые искорки.

— Еще чего! — фыркнула Хани.

Он усмехнулся, но потом посерьезнел.

— Никто из них меня не привлекает… кроме моей очаровательной соседки.

— Когда я чуть не сбила тебя машиной, ты не склонен был считать меня очаровательной, — напомнила она ему.