Все как вчера - Престон Холли

— Думаю, женщины кажутся ему способными, забавными, сексуальными и чуточку загадочными. Однажды он признался, что, по его мнению, в отношениях между полами должна существовать некая тайна. Это разумно, ты не находишь?

Сэнди лишь пожала плечами. Да и что бы она ответила свекрови? Чем объяснить взаимное влечение друг к другу, которое сильнее размолвок, разногласий, ссор, то и дело вспыхивавших между ней и Тони. Вот уж, действительно: муж и жена — одна сатана.

— Если Тони более чем нормально относится к женщинам, почему же выбрал их мишенью для насмешек? Его комиксы «Деспот» многими ведь воспринимаются как оскорбление, разве не так?

Свекровь призадумалась.

— Может, они просто лишены чувства юмора? Или одержимы ложным самомнением, мешающим посмотреть на себя как бы со стороны? Я, например, не вижу в рисунках «Деспота» злобы. Это колкость, шпильки, подшучивание… Преувеличивая женские недостатки, он выявляет суть характера, который у большинства не сахар.

У меня уж точно, вздохнув, подумала Сэнди, поэтому я и стала одной из главных героинь серии.

— Как я полагаю, в «Деспоте» отражены отношения между мужчиной и женщиной, которые дошли до крайности. «Она» не хочет, не умеет понять «его», чем только усугубляет конфликт, часто вырастающий на пустом месте. Думаю, также немаловажную роль играют процессы, происходящие в общественной жизни в последние годы. Женщины стремятся стать самостоятельными, рвутся в бизнес, политику часто в ущерб семье. Не следует удивляться, когда одни мужские персонажи Тони это одобряют, другие решительно противятся. Что отнюдь не означает, будто художник целиком разделяет ту или иную позицию. Он просто воспроизводит социальную ситуацию. А некоторые наиболее радикальные феминистки, обрушивающиеся на автора рисунков, по недомыслию зачисляют его в стан врагов, противящихся попыткам женщин занять достойное, с их точки зрения, место под солнцем…

Продуманному и четко сформулированному анализу, данному свекровью, можно позавидовать, отметила про себя Сэнди. Да и вообще она умница, с ней можно не только ладить, но и дружить. В какой-то степени Бетси Тернер образец. После смерти мужа сумела встать на ноги, добилась успеха, вырастила детей.

— Скажите, Бетси, вы всегда уделяли много времени работе, а как в семье относились к этому, я имею в виду Тони, например, — не очень решительно спросила Сэнди. — Если не хотите отвечать, я не буду настаивать.

— Отчего же, тут скрывать нечего. — Бетси с укором глянула на Сэнди. — Полагаю, ему меня часто не хватало, особенно в детском возрасте. Когда умер отец, Тони едва исполнилось восемь, Пэгги и Мэгги — двенадцать. У меня был выбор из трех вариантов: продать фамильную газету, передать ее руководство кому-то из посторонних или взяться за дело самой. Последнее являлось самым трудным, но я отважилась. Массу времени проводила в редакции, учась многому на ходу: верстка, правка, печать, а еще поиск рекламодателей, без чего ни одному изданию не выжить, схватки с влиятельными лицами, задетыми нашими публикациями, суды, иски… Авторитет и силу обрела не сразу, пришлось изрядно потрудиться…

Сэнди ждала продолжения.

— Помню, однажды вечером, когда я случайно оказалась свободной, мы с Тони засиделись во дворике допоздна. Он с обидой спросил меня, почему я должна столько работать, и я ответила: для того, чтобы он с сестрами и дальше могли жить в нашем большом старинном доме и поехать однажды учиться в колледж. Но причина была не только в этом. Я постаралась объяснить ему, какое удовлетворение может приносить само дело, которым человек занят. Как оно возвышает его в собственных глазах, дает уверенность, силу, помогает обрести самого себя и стать личностью, достойной уважения. Он тогда ничего не сказал, но, уверена, понял меня…

А ведь и правда, подумала Сэнди, Тони никогда не протестовал из-за моей работы, гордился моими успехами. Даже когда заговаривал о необходимости обзавестись ребенком, вовсе не требовал превратиться в клушу-домохозяйку пожизненно. Разумеется, он хотел, чтобы я почаще готовила обеды, пришивала пуговицы, заботилась о порядке в доме, который изрядно запустила. Может, в его постоянном ворчании проявлялось что-то вроде замедленной реакции на карьеру матери… этакий приступ детской обиды?

— Расскажите о своем восприятии сына, когда он становился юношей. Вы не ревновали его к молодым особам? — наконец спросила Сэнди, сознавая, что интересуется этим больше из желания понять самого Тони, нежели узнать о материнских терзаниях.