Поцелуй ангела - Мэй Сандра

– И что ж делать? Из дома уходить?

– Нет. Тогда надо взять ярких лоскутков и сшить для брауни курточку и колпачок. Брауни большие модники.

– У нас Мэри тоже модница. Только ей некогда.

– Серьезно? Она любит наряжаться?

– Любит. Она у себя в комнате наряжается, когда не видит никто.

– А вы, я так понимаю, подсматривали?

– Ну… да. Ух, Джесси, у нее такие штуки есть красивые, она сама их сшила! Все в дырочках, а вот тут, тут и тут блестит, и еще веревочки!

– Сюзи, ты так здорово рассказываешь, я прямо так и вижу все своими глазами.

– Расскажи еще чего-нибудь.

– Давайте лучше пойдем завтракать, а потом гулять. Вы мне покажете лес – а я вам расскажу про фэйри.

– А ктой-то?

– Господи, да что ж такое! Вы в таких волшебных местах живете и ничего не знаете? Да тут наверняка полно фэйри, и лепреконов, и гномов, и эльфов, и гоблинов… наверняка нет!

– Гоблины – это огры?

– Нет, гоблины маленькие. Огры – они как Шрэк, а гоблины… ну, в общем, это немножко злые гномы.

Сюзи шмыгнула носом.

– Если немножко – тогда ничего. Тогда я не боюся.

Сэм презрительно фыркнул.

– А я и множко – не боюся. Только огра лучше не надо.

Джессика торопливо поправилась:

– Огры здесь точно не водятся. Они, в основном, в Шотландии живут. Ну что, встаем?

– А может, еще полежим?

– Честно говоря, мне бы тоже надо… как Сэму…

– Писать?

– Сюзи! Ну… да.

– Тогда ладно. Встаем. Ты иди писай, мы сами оденемся, мы умеем.

– Я знаю. Вы – золотые дети.

– А бабка Мейбл говорит, что мы – божеское наказание.

– Знаете, я точно еще не знаю, но, скорее всего, эта ваша бабка Мейбл – ведьма.

– А наша хорошая бабушка Клементина тоже ведьма, только добрая! У нее и кот есть волшебный, и он Демона ни чуточки не боится, даже спит с ним рядом, когда приезжает. А бабушка Клементина умеет печь кексы с секретиком. А ты умеешь?

– Я научусь.

– Учись. Мы с Сюзи их любим. Пошли, Сюзи.

– Пошли, Сэм.

Босые пятки дробно простучали по полу – и удивительные близнецы покинули комнату своей няни. Джессика, улыбаясь, слезла с постели и зажгла наконец-то свет.

За окном стало значительно светлее, но, судя по всему, и сегодня их ожидал очередной дождливый день. Торопливо одевшись и мысленно поблагодарив Гая за теплый свитер, Джессика спустилась вниз – и, к стыду своему, застала в кухне невозмутимую Мэри, помешивавшую овсяную кашу в небольшой кастрюльке.

– Доброе утро.

– Доброе утро. Как спалось на новом месте?

– Отлично! Я словно провалилась в сон, ничего не помню. Мэри, во сколько же ты встаешь?

– Часов в пять, зимой – в шесть. Варю близнецам кашу, провожаю папу, а там и в школу пора. До Барнхеда восемь миль, на велосипеде недолго, но зимой приходится пешком идти – почти полтора часа.

– Ого! Если хочешь, я теперь буду вставать вместо тебя…

Мэри чуть улыбнулась.

– Да нет, я уже привыкла, а вам будет трудновато. Кашу или яйца сварить просто, я буду оставлять все на плите, чтобы не остыло. Близнецы обычно встают позднее, разве что иногда им приспичит проводить папу.

– Они мне рассказали…

Джессика с благодарностью приняла из рук Мэри большую глиняную кружку с ароматным, пахнущим корицей и имбирем кофе. Мэри накрыла кастрюльку крышкой и села напротив Джессики, пытливо глядя на нее своими большими темными глазами. Джессика с радостью отметила, что девочка заплела косу и сколола ее подаренной заколкой.

– Мэри, ты очень красивая.

Девочка зарумянилась и отвела глаза.

– Не думаю. Просто… вы добрая. Близнецы в вас прямо влюбились, и даже Уилли… Впрочем, он все равно свинья.

– Не ругай его. Просто близнецы младше, а дети проще привыкают к чужим людям.

– Уилли считает, что весь мир идет на него войной. На самом деле я его очень люблю. Он такой смешной был в детстве… даже смешнее близнецов. Все время смеялся и дарил маме цветы. «Цыточки»…

Она замолчала, скорбно поджав губы. Джессика тихонько вздохнула и сказала негромко:

– Мэри, то, что случилось, ужасно… но, знаешь, мне кажется, пока мы помним и любим тех, кто ушел, они с нами.

– Ангелы на небе, да?

– Кто-то зовет их ангелами, не важно, как назвать, важно, что на самом деле…

Мэри опустила голову – а когда снова вскинула ее, личико было спокойным и доброжелательным.

– Знаете, мне никогда и ни с кем не хотелось говорить о маме. Ни слова. Мы с Уилли привыкли, что это только наше, понимаете? Не для чужих. Но вы – не чужая. Я это точно знаю, потому что близнецы никогда не подойдут к чужому человеку, да и Демон… нет, он, конечно, не покусает, но и вот так лежать тоже ни за что не будет.