Букетик флердоранжа - Дэниелз Лаура

Митч слегка прищурился.

— Мне показалось или звонил телефон?

Джини поставила перед ним тарелку с сандвичем, затем, наливая в чашку кофе, обронила:

— Ты не ошибся.

Увидев многослойное сооружение из уложенных на ломоть хлеба ветчины, сыра, помидоров и салатного перца с зеленью, Митч восхищенно покачал головой.

— Вот это да! Именно то, в чем я сейчас нуждаюсь.

— Я старалась, — улыбнулась Джини.

— Спасибо, дорогая. Я приступаю?

— Да-да, конечно. Сейчас и я к тебе присоединюсь.

Спустя некоторое время, с аппетитом завтракая, Митч спросил:

— Так кто звонил?

Джини не особенно хотелось говорить об этом, но не сказать она не могла.

— Триша.

Митч перестал жевать. В его глазах промелькнуло странное выражение. Спустя несколько мгновений он сдержанно произнес:

— Что она хотела?

Джини пожала плечами.

— С тобой побеседовать. Я сказала, что ты в ванной, и это ее удивило. Вернее, то, что мы сегодня так поздно проснулись. Разумеется, я не стала всего объяснять.

Джини заговорщицки улыбнулась Митчу, но он, казалось, не обратил на это внимания.

— А она… ничего не говорила?

Тут уже Джини уставилась на него.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, но твоя бывшая супруга задала мне примерно такой же вопрос. Только ее интересовало, говорил ли что-нибудь ты.

У Митча вырвался звук, в котором угадывалась с трудом сдерживаемая досада.

— И что ты ответила? — нахмурившись спросил он.

В глазах Джини промелькнуло еще большее удивление. Что это с ними обоими? Впрочем, Митч упоминал вчера, что они с Тришей как будто слегка повздорили.

— Посоветовала задать более конкретный вопрос, тогда, возможно, отвечу — если будет настроение.

Митч откинулся на спинку стула.

— Не думаю, что Трише понравился подобный ответ.

— Еще бы! Слышал бы ты, как она взвилась. Наговорила мне кучу неприятных слов. В общем, беседа получилась странная.

— Понятно, — буркнул Митч.

Джини внимательно посмотрела на него.

— Прости, если расстроила тебя. Мне этого меньше всего хотелось. Мы еще так мало знаем друг друга, поэтому я порой попадаю впросак.

— Что ты имеешь в виду?

Джини отпила глоток кофе.

— Ну, нюансы твоих отношений с Тришей, например. И многое другое. Но со временем это пройдет. Правда, дорогой? Мы научимся понимать друг друга, и между нами станет меньше недоразумений.

Митч задумчиво взглянул на нее.

— Ты так думаешь?

— А как же иначе, — рассмеялась она. — Просто у нас все так быстро получилось. Можно сказать, опомниться не успели, а уже женимся. Взять хотя бы меня, — с воодушевлением продолжила она. — Мне даже толком не известно, нравится ли тебе то, что я готовлю.

Митч сделал было жест, будто собираясь сказать — мол, разумеется, нравится, — и не соврал бы, однако Джини опередила его:

— Впрочем, нет, в этом вопросе я могу быть более-менее уверена. А вот во всем остальном… Какие фильмы любишь, не знаю, какие книги — тоже. О том, какой вид отдыха предпочитаешь, вообще не имею ни малейшего понятия. Мне неизвестно, какое у тебя хобби и есть ли оно вообще. Собственно, точно могу сказать лишь, что ты воспитанный, интеллигентный человек, не употребляешь, подобно многим мужчинам, крепких выражений, а главное… с тобой хорошо в постели.

Произнося последнюю фразу, Джини опустила ресницы, поэтому не заметила промелькнувшего в глазах Митча удивленного выражения. Он смотрел на нее так, будто пытался понять, Джини перед ним или кто-то другой. Наконец он негромко произнес:

— Ты… кхм… в самом деле так думаешь?

Она подняла взгляд.

— Что ты интеллигентный человек?

— Э-э… нет, что со мной хорошо в постели.

На этот раз удивилась Джини, причем не скрывая этого.

— Конечно! Во всяком случае, мне с тобой хорошо. А минувшей ночью ты превзошел самого себя. Я даже не предполагала, что между нами может быть что-то подобное.

— Тебе в самом деле понравилось? — недоверчиво взглянул на нее Митч.

Она захлопала ресницами.

— Но… по-моему, за сегодня я уже несколько раз успела об этом сказать… или по крайней мере дать понять. И потом, — добавила Джини негромко, — разве там, в бассейне, и позже, в постели, ты сам не видел, как мне хорошо? Ведь это было ясно как день.

— Да, но…

— Что? Ты сомневаешься, что доставил мне самое изысканное в моей жизни наслаждение? Боже мой, Митч, я не верю собственным ушам!