Свежесть твоих губ - Мартон Сандра

Разве могла она бросить его после аварии? В один дождливый вечер его машина слетела со скользкой дороги и разбилась о дерево. Крыло автомобиля было смято, а Пол ударился головой. Через несколько недель это дало о себе знать. У него начались головные боли, шум в голове. Иногда он не понимал, кто она или где он находится…

– Поклянись мне, Стеф… – попросил он в минуту просветления. – Поклянись, что никому не скажешь, что со мной произошло. Все они будут говорить, что несчастье случилось потому, что я Хортон, сын своей матери.

И она поклялась и никогда не нарушала клятвы… кроме одного раза, когда в отчаянии сказала об этом Эйвери Уиллингхэму.

Стефани встала. Полу нужна ее помощь. Она не жалела о той жертве, которую принесла, выйдя замуж за Эйвери, хотя он и солгал, сказав, что будет относиться к ней как к дочери. Эта жертва была самой тяжелой. Изображать, что они с Дэвидом любят друг друга, вовсе не трудно. Дэвид такой… такой… Любой женщине было бы легко полюбить его. Он замечательный. Он именно такой, о каком она мечтала. Какого надеялась встретить и о ком молилась.

У Стефани перехватило дыхание. Нет, подумала она, нет, забудь об этом…

– Нет, – сказала она и торопливо пошла к двери, соединяющей их комнаты. Она сядет на поезд и уедет в «Реет Хэвен». Будет умолять врачей. Директора. Они поймут. Должны понять, она не может провести уикенд с Дэвидом, делая вид, что она его любовница – Дэвид? – позвала она и постучала в дверь. – Дэвид, ты там? – Она снова постучала, подождала и потом осторожно открыла дверь.

Вещи Дэвида были разбросаны на кровати, дверь в ванную приоткрыта. Она слышала, как шумит вода.

Он принимал душ. Ну что ж, она сядет и подождет, пока… Пока что? Пока он, голый, не войдет в комнату? Сердце выскакивало у нее из груди. Она могла себе представить, как он будет выглядеть. Широкоплечий, узкобедрый, мускулистый…

Стефани упорхнула от греха в свою комнату и заперла за собой дверь.

– Чэмберс, ты счастливчик, сукин ты сын! – Новый, самый молодой судья Верховного суда, приближаясь к стойке бара, задержался и хлопнул Дэвида по спине. – Тебе повезло.

– Да, – согласился Дэвид.

Он улыбнулся и отпил коньяка. Повезло, подумал он и сделал еще глоток. Может быть, коньяк поможет снять напряжение. Что-то должно помочь, пока он не взорвался.

Вечер проходил не совсем так, как он себе представлял.

План казался таким удачным – сказать Мими, что он обручен, привезти с собой Стефани и продемонстрировать, что он не свободен.

Каким же идиотом он оказался!

Все было прекрасно. Но… целовать Стефани не стоило. Он сделал это для Мими, а теперь стоит под холодным душем и думает о том, о чем не следовало думать, и безуспешно старается отогнать мысль, что случилось бы, если бы Стефани забралась к нему под душ.

Однако холодная вода помогла. Он поостыл и серьезно поговорил сам с собой, глядя в зеркало и бреясь. Потом нарядился в белый смокинг и черные брюки и пошел к двери, ведущей в комнату Стефани.

– Уже готова? – весело спросил он, когда она открыла дверь… и тут, бросив на нее всего один взгляд, понял, что погиб.

Она была просто восхитительна.

Разве можно по-другому описать то, как она выглядела в своем кремовом облегающем платье, с распущенными блестящими волосами?

Он отправил ее в Джорджтаун, наказав купить что-нибудь нарядное, что привлекло бы внимание Мими Шератон.

– Я верну тебе деньги за свою покупку, – сказала она холодно, и он не решился напомнить, что она уже должна ему пять тысяч долларов, которые, возможно, никогда не отдаст.

И вот сейчас, увидев ее, он понял, что ахнет не только Мими Шератон, но и все присутствующие мужчины.

– Устроит? – бесстрастно спросила она.

– Конечно, – сказал он, борясь с желанием схватить ее и утащить в свою берлогу.

Но он удовлетворился тем, что притянул ее к себе и поцеловал. Она не протестовала.

Спустя полчаса Дэвид понял, что допустил ошибку: мужчины облепили ее, как пчелы. Подонок из газеты «Вашингтонец» едва не упал носом в свой суп. Один развратный конгрессмен из Калифорнии едва не утопил галстук в блюде с тунцом. А когда некий денежный мешок из Бостона положил свою лапу на руку Стефани, Дэвид готов был вцепиться ему в горло и потребовать, чтобы тот держался подальше, потому что, черт подери, она принадлежит ему.

Для них она была его невестой. Они не имели права вертеться вокруг нее. И она тоже не имела права смеяться и слушать с восхищением всякие глупости, которые они ей говорили. Разве она не знает, что принадлежит ему? Ну, будем считать, что принадлежит. На эту ночь. На этот уикенд. Да на столько, на сколько он пожелает. Она что, не знает этого?