Утром все будет иначе - Рейдо Диана

Дилан уже забыл, зачем он прикоснулся к ней. Пьянящее ощущение начало накрывать его и уже через секунду накрыло с головой.

Паола в недоумении смотрела на него, она была совершенно беспомощна, стиснутая его крепкими руками.

Дилан наклонил голову и прижался губами к ее губам.

Да, это пьянило посильнее испанского вина. Губы Паолы были нежными, теплыми, прикосновение к ним будоражило, разжигало огонь в крови, заставляло хотеть неизмеримо большего.

Паола сделала попытку вывернуться, но Дилан не отпускал ее. Он усилил давление, и Паола сдалась.

Ее губы чуть приоткрылись, и Дилан ощутил ее дыхание. Он плотнее прижал Паолу к себе, и через секунду они уже целовались по-настоящему — страстно, неудержимо.

Оторвавшись от ее губ, Дилан провел рукой по ее волосам, вдохнул их тонкий цветочный аромат. Какое-то время они просто стояли обнявшись. Паола пыталась восстановить сбитое дыхание.

Дилан сделал попытку снова приникнуть к ее губам, но тут Паола неожиданно возмутилась:

— Что ты себе позволяешь?!

— В каком смысле? — Сознание Дилана все еще было затуманено. Пальцами он касался шеи, плеч Паолы.

Паола резко отстранилась.

— Ты… Я не понимаю, что здесь только что произошло. Как это могло случиться? Мы же друзья!

— Паола, забудь ты о друзьях хотя бы на минуту. Мы целовались, и ты отвечала мне взаимностью, неужели ты сама этого не видишь?

— Замолчи. Просто я еще слишком слаба после болезни. Плохо понимаю, что происходит. А ты этим воспользовался.

— Паола, не вешай мне лапшу на уши. Если женщине что-то не нравится, она сразу дает это понять. А не отвечает мужчине со всей страстью женщины, недавно прибывшей с необитаемого острова, где она провела без партнера по меньшей мере пару лет.

— Ты негодяй!

— Я об этом догадывался, — печально кивнул Дилан.

— Лучше скажи мне: это у тебя минутная слабость? Или именно с этой целью ты и заставил меня выйти на стажировку?

— Прекрати нести чушь. Я никого ни к чему не принуждал. Не нравится — тебя здесь не держат.

Паола вспыхнула и попятилась.

— Я тебя ненавижу, ты знаешь об этом?

Дилан засмеялся.

— Да, для друга ты испытываешь ко мне слишком сильные чувства.

— Я ухожу, — объявила Паола.

— Ты вернешься завтра? — как ни в чем не бывало, поинтересовался Дилан.

— Да, вернусь. Но не смей даже в мыслях относить это на свой счет!

— А на чей же счет мне это относить?

— На счет моей ответственности, ну… и симпатии к людям, которые здесь работают. Я подчиняюсь Джейсону, вот с ним и буду общаться все оставшееся до конца стажировки время. А ты держись от меня подальше. Даже смотреть на тебя не буду, вот!

Если бы не последняя фраза, которая показалась Дилану по-детски наивной, речь Паолы была бы очень убедительна для него. Но после слова «вот» он опять засмеялся.

Паола секунду молчала, потом подняла брови.

— Больше не смей ко мне прикасаться. У меня есть кавалер, и ты его знаешь. Это Эрнест. А ты можешь отправляться хоть к Синтии, хоть к любой другой блондинке из любого другого яхт-клуба. Они для тебя самая что ни на есть подходящая компания.

— Радость моя, ты на редкость последовательна, — ласково сказал Дилан.

Паола хлопнула дверью.

Дилан повалился на кожаный диван и захохотал, сжимая виски обеими руками.

Да, если Испания его не добила, то Калифорния его точно доконает.

Теперь он понял причину злости Паолы.

Она боится признать, что тоже испытывает к нему чувства.

Старается задавить их, пытается их избежать.

Дилан был рад, что не стал заводить с Паолой долгих бесед для выяснения отношений. Там, где ум сопротивляется, анализирует, игнорирует, тело живет и действует. Ответный поцелуй Паолы ярче любых слов свидетельствует о ее чувствах.

Если бы можно было договориться с телом Паолы, не задействуя ее ум… Но это невозможно.

Ему нужно не только ее тело. Ему нужны ее внимание, ее тепло, ее нежность и интерес к нему, Дилану.

Все это, оказывается, похоронено, глубоко зарыто в смышленом мозгу Паолы.

Как можно заставить человека стать счастливым или хотя бы приблизиться к счастью помимо его собственной воли?

Дилану не нужно было, чтобы Паола сломалась, чтобы покорилась ему. Он не хотел сопротивления и ее страданий. А они непременно будут. Будут, если он начнет преследовать ее, завоевывать, проявлять себя с новой, совсем неожиданной для нее стороны.