Твой звёздный час - Патрик Лора

— Да. Да. Да, — настойчиво откликалась она, побуждая войти в ее плоть.

— Но ты такая маленькая, — слабо протестовал он.

— Хочу тебя, — повторяла Энн. — Хочу тебя целиком.

И наконец она ощутила, что он движется внутри нее по-настоящему — так глубоко и одновременно так нежно! И это наполнило ее радостью и торжеством женщины. Пусть она, в отличие от него, непривычна к такой близости. Но у нее была своя собственная способность — принимать, выдерживать и подтверждать неистовую мужественность Рейта.

…Она слышала, как сильно колотится на ее груди сердце любимого, постепенно замедляя свой бег. Его руки крепко обнимали ее, тело было горячим, как и у нее.

Но теперь, когда ее желание было удовлетворено, она вновь почувствовала стеснение и неуверенность. Оказавшись в плену чувственного влечения, Энн знала только одно: она любит Рейта и желает его. А он желает ее. Но теперь необычность этих переживаний вызвала в ней страх: ей казалось, что обнажение собственных чувств сделало ее уязвимой и зависимой. Ее вдруг охватила паника. В смятении Энн стремительно отвернулась от Рейта. Но от него не ускользнула вдруг возникшая напряженность. В недоумении он внимательно посмотрел на нее.

— Энни, что случилось?

Стремясь опередить его дальнейшие вопросы, она сама поспешно и нервно заговорила:

— Ну что ж, во всяком случае теперь Патрик не посмеет заявить, что наш брак ненастоящий.

Рейт словно одеревенел.

— Так вот для чего все это было, — отрывисто сказал он, привстав от неожиданности. — Значит, только ради этого ты и хотела меня?

Он тихо чертыхнулся сквозь зубы, заставив Энн тревожно сжаться.

— Бог ты мой! А я-то подумал!..

— Рейт! — неуверенно позвала Энн.

Но он не ответил, даже не посмотрел на нее.

Он подвинулся на край, погасил свет и, поворачиваясь к ней спиной, угрюмо произнес:

— Давай спать, Энни. Тебе надо проспаться.

Чувствуя себя совершенно несчастной и раздавленной, Энн свернулась в маленький, жалкий калачик. Тело ее непривычно болело, в горле от волнения пересохло.

Странное дело, после такой раскованности и откровенности, с какими она требовала от Рейта любви, теперь она была не в силах объяснить ему, как нужны ей сейчас его поддержка и ободрение, как сильно ей хочется, чтобы он обнял ее и сказал, что все понимает, что знает, как трудно ей свыкнуться с ее новым положением, с тем, что она его любит…

Слова готовы были вырваться из уст, но самолюбие не позволяло произнести их.

Наверное, Рейт не обнял ее, не утешил, потому что их близость не означала для него то же, что и для нее, недаром говорят, что мужчины устроены иначе — они могут просто наслаждаться, а их чувства при этом остаются незатронутыми.

Но уж знать-то, что чувствует она, он должен! Просто обязан понимать, что произошло с ней. Ведь ему известно, как она относится к случайному сексу. Она бы никогда не смогла так вести себя с ним, если бы не любила.

Ну и что же ей теперь делать? Только каяться, ведь во всем виновата она сама.

Энн опасливо приоткрыла глаза. Но бояться было нечего. Она была одна в постели и, по-видимому, одна в комнате.

Она медленно уселась на кровати, крепко придерживая на себе спасительную простыню, и покраснела, вспомнив причину легкого недомогания.

«Ты такая маленькая», — сказал Рейт, боясь причинить ей боль. По правде сказать, она почувствовала ее только теперь.

Энн растерянно глядела на пустую постель, и ее первоначальные опасения сменились чувством страха.

Она глупо поступила ночью, позволив Рейту отвернуться и не объяснив ему своих переживаний. Но сегодня все будет по-другому, бодро сказала она себе. Однако, где же Рейт?

Энн сбросила с себя простыню, но тут же, досадливо вздохнув, вспомнила, что у нее нет при себе чистой одежды. Придется надеть вчерашнюю и дойти в ней до старой спальни. Но она приятно удивилась, наткнувшись взглядом на аккуратную стопку свежего белья на одном из стульев. Ее нижнего белья.

Рейт — это мог быть только он — предвосхитил ее намерения. Улыбка тронула губы Энн.

Да, любимый прав, решила она получасом позже, выходя из ванной, посвежевшая после душа и уже одетая. Ее футболки вовсе не годятся для замужней женщины и уж совершенно излишни, когда она в постели с ним, согреваемая его теплом. Ночная майка, да и любая другая рубашка будет лишь преградой между ними, помехой для прикосновения его рук и губ.