Тайна сердца - Лесли Марианна

— Без сомнения. Отправитесь в любое время, когда пожелаете. Скажите только когда, и я все устрою. — Джеффри наклонился и поцеловал Абигайль перед уходом.

Когда Кэрри наклонилась, чтобы обнять и поцеловать мать, та прошептала:

— Ты выглядишь такой сияющей, Кэролайн. Ведь правда Джеффри?

— Несомненно, — подтвердил он с готовностью, но в его тоне Кэрри услышала легкую насмешку.

Прием по случаю бракосочетания казался бесконечным, но было довольно весело. В конце концов Кэрри стало казаться, что она уже много часов стоит рядом с Джеффри и принимает поздравления от многочисленных гостей.

Словно заводная игрушка, Кэрри благодарила людей за подарки, за то, что они пришли, за их добрые пожелания. Она уже начинала привыкать к тому, что окружающие называют ее миссис Барлет.

Наконец прием подошел к концу, гости стали расходиться. Наконец они остались с Джеффри вдвоем. И только тут до ее сознания дошло, что она стала его женой навсегда.

— Тебе нужно съездить за чем-нибудь в коттедж? — спросил он.

— Да, мне нужно забрать кое-что из личных вещей.

— Я отвезу тебя.

Джеффри подождал в машине, пока она сходила в коттедж и забрала несколько своих вещей.

Когда они снова подъехали к Медоуз-мэнору, Джеффри остановил машину перед парадным входом и с улыбкой повернулся к ней.

— Ну вот, миссис Барлет, мы и дома!

Слегка нервничая, Кэрри улыбнулась в ответ, а Джеффри выскочил из машины, обежал вокруг и, едва она успела выйти, подхватил ее на руки.

— Говорят, вносить новобрачную в дом на руках хорошая примета.

— Ты же не веришь во всю эту сентиментальную чепуху, — поддразнила она его.

— Но почему же, — усмехнулся он, — кое во что верю.

Всем своим телом, каждой клеточкой Кэрри ощущала силу его рук, мускулы груди под темным смокингом. Его теплое дыхание согревало ей щеку, пока он поднимался по каменным ступеням и переступал порог.

Он держал ее в своих объятиях крепко, но нежно, потом очень бережно поставил на ноги, сопроводив этот жест легким поцелуем, наполненным обещанием.

Кэрри вдруг охватил озноб, и она осознала, что это вовсе не от прохладного вечернего воздуха, а от возбуждения.

— Ты замерзла, — сказал Джеффри. — Поднимайся в спальню. Я скоро присоединюсь к тебе.

Кэрри медленно поднялась по лестнице. На повороте обернулась и посмотрела вниз. Джеффри стоял на прежнем месте и глядел ей вслед.

Улыбаясь смущенной, счастливой улыбкой, она дошла до спальни. Пол был устлан мягким ковром, пружинящим под ногами. Огромная супружеская кровать была застелена тончайшим батистовым бельем.

Кэрри сняла туфли и попыталась расстегнуть застежку платья на спине, но ей это никак не удавалось. Она вертелась и так и сяк, но ничего не получалось. За этим занятием ее и застал Джеффри, вошедший в спальню.

Увидев его в зеркале, она обернулась.

— Не могу расстегнуть, — пожаловалась Кэрри.

— Бедняжка, — улыбнулся он, подошел и повернул ее к себе спиной.

Кэрри старалась быть хладнокровной, но, как только он наклонился, чтобы заняться пуговицами, и она ощутила его дыхание у себя на шее, не выдержала и задрожала.

Инстинктивно Кэрри прижала руки к груди, удерживая платье, не давая ему соскользнуть, в то время как пальцы Джеффри намеренно неторопливыми движениями продолжали расстегивать ряд пуговиц до самой талии.

Когда он дошел до последней крошечной пуговички, то немного помедлил, а потом повернул ее к себе лицом и обвил одной рукой за талию. Кэрри заметила в его глазах огонь страсти. Затем он притянул ее к себе и поцеловал.

Она закрыла глаза и отдалась желанию, которое ощущала в нем.

Поцелуи Джеффри становились все настойчивее, а объятия все жарче. Эта его пылкость притягивала, возбуждала и в то же время пугала ее. Она согласилась выйти за него, даже зная, что он ее не любит, и готова была отдаваться ему, полагая, что ее любви хватит на двоих, но сейчас оказалось, что этого мало. В его объятиях и поцелуях была пылкая страсть, но не было ни капли нежности, и это отталкивало ее.

Она застыла, напряглась в его объятиях, и он, тут же почувствовав перемену, разжал руки и, чуть-чуть отодвинув от себя, заглянул ей в лицо. Если бы он мог сказать, что любит ее, эта страсть обрела бы крылья, стала глубоким чувством, но он просто всматривался в ее глаза и молчал.

— Что случилось? — наконец хрипло проговорил он. — Что-то не так?