Свадьба с препятствиями - Майклс Ли

— Не возражаете, если я минутку-другую посижу с вами? — спросила она.

— Нет, конечно. — На мгновение, оторвавшись от работы, Фрэнк взглянул на девушку.

Взлет его бровей напомнил ей Флинна. Некоторое время она молча следила за уверенными движениями сильных мужских рук. Неожиданно из глубин памяти всплыла похожая картина из далекого детства.

— Помните тот день, когда вы починили мой велосипед? — вырвалось у нее.

— Конечно, помню. — Фрэнк чуть заметно улыбнулся.

— Мне, наверно, было восемь или девять, — принялась вслух вспоминать Эбби. — Я немного заблудилась и опаздывала к обеду. А тут, как назло, цепь соскочила... Вы знали, что мне не разрешалось уезжать за пределы Эрмитаж-роуд?

Он кивнул.

— Но вы тогда не сказали мне ни слова. Быстро натянули цепь, погрузили меня с велосипедом в грузовик и довезли до самого дома...

— Ну, не совсем до самого дома.

— Ах, теперь-то понятно, почему вы остановились возле дома Пемброуков. — Эбби обрадованно щелкнула пальцами. — Чтобы я не получила нагоняй, да? Почему не сказали мне тогда об этом? А я-то, глупая, боялась, что вы, расскажете отцу и меня накажут.

— У меня даже в мыслях не было ябедничать, поэтому и не сообразил, что тебя это могло тревожить.

— Ну, конечно, нельзя сказать, чтобы я особенно боялась отца. Он меня за всю жизнь и не шлепнул-то ни разу. Однако так умел заставить меня почувствовать свою вину, если я вдруг набедокурю, что я старалась поменьше шалить.

Она уселась с ногами на скамейку, обхватив колени. Интересно, воспользуется ли Фрэнк возможностью обсудить с ней недостатки Уоррена Стэффорда? Нет, он не произнес ни слова. Только с сочувствием взглянул на нее.

Как-то мать заметила, что, мол, ее дочь неглупая девушка и сама способна, присмотревшись, повнимательней к поведению Фрэнка, понять, что в нем особенно привлекает. В тот момент Эбби не имела ни малейшего представления, на какие черты его характера намекала Дженис, но сейчас, кажется, поняла: на душевную чуткость и врожденную деликатность.

С ним легко быть вместе, легко разговаривать. Немудрено, что Дженис потянуло к нему. От Фрэнка, как, впрочем, и от Флинна, исходили удивительное спокойствие и уверенность в своих силах.

Вспомнив о Флинне, Эбби печально вздохнула, вынужденная признать, что до сих пор так и не нашла способа помириться с ним. Обычными словами извинения тут ведь не обойдешься. И их прежние дружеские отношения так просто не вернешь, это гораздо сложнее, чем закрепить соскочившую велосипедную цепь. Если вообще возможно...

Но, по крайней мере, она наконец поняла, как надо вести себя с Фрэнком. Никто, и меньше всех сам Фрэнк, не ждал от нее, чтобы она относилась к нему как к родному отцу. Заменить Уоррена Стэффорда, никому не дано. Но разве нельзя отвести для Фрэнка в своем сердце особое, только ему принадлежащее место?

Ей захотелось вдруг сказать отчиму что-нибудь ласковое и сентиментальное, но она не смогла найти нужные слова. И просто улыбнулась ему.

— Я только что вернулась с кладбища. Мать знает, что там посажен куст сирени?

— Почему ты спрашиваешь об этом?

— Наверняка это чудо сотворено вашими руками.

— Да, она знает. — Глаза Фрэнка засверкали. — Но мы сажали вместе. Сначала сирень для вашего папы. А затем рододендроны, для моей Китти.

— Я очень рада, — прошептала Эбби. Первый раз она увидела настоящую улыбку Фрэнка. И ее потрясло, как преобразилось его лицо, каким красивым и счастливым оно вдруг стало. Если он похожим взглядом смотрит на Дженис, когда они остаются вдвоем, тогда многое становится понятным, подумала Эбби.

Ничего не прошу у судьбы — только увидеть, такую же радость и любовь в глазах мужчины. Мужчины, которого я люблю...

Ишь, размечталась! Даже и не рассчитывай, тотчас остудила свой пыл Эбби. Вполне вероятно, что Флинн унаследовал от отца независимость, уверенность в собственных силах и даже врожденную деликатность. Но это вовсе не означает, что ему перепало хоть немного любви Фрэнка к женщинам из дома Стэффордов.

* * *

Открытие художественной выставки-ярмарки назначили на десять утра. Но задолго до того, как установили последнюю палатку, гости начали бродить по дорожкам парка Чендлер-колледжа. К девяти тридцати Эбби готова была рвать на себе волосы, потому что пришла лишь небольшая часть добровольных помощников Сары.

В палатке недалеко от главных ворот Флинн развешивал на стендах свои акварели.