Ты – лучший - Мэй Сандра

Однако Себастьян настоял, говоря, что на прием соберутся как раз те люди, от которых зависит подписание контракта на разработку серебряных жил, а значит, и инвестиции. Боско Миллиган любил в этой жизни всего две вещи. Себя – больше всего. И деньги – больше чем себя.

Ничего. Выпивки море, жратва отличная, служанки – цыпочки, да и среди дам попадаются штучки… с влажными глазками, хоть сейчас в койку. Нет, по такой жаре никаких коек. Еще не вечер, хе-хе…

Морин расхотелось улыбаться, едва она его увидела. Боско Миллигана.

Этого не может быть, потому что не может быть никогда. От Лондона ее отделяют тысячи километров, а от Боско Миллигана – целая вечность. Надо же – заехать в сердце Амазонии, спрятаться от цивилизации, встретить главного мужчину своей жизни – и тут же напороться на Боско Миллигана!

Надо рассказать Джону…

Держите себя в руках, мисс. Вы – распорядительница приема, Джон – хозяин дома. Гость – это святое. Неужели вы допустите, что по вашей милости будет испорчен семейный сбор и деловой светский раут?

Места много, и она просто постарается не попадаться Боско на глаза…

Старая колдунья Яричанасарисуанчикуа открыла желтые совиные глаза, оглядела стены хижины. Странная тревога охватила ее на мгновение, потом старуха усмехнулась, кивнула и вновь погрузилась в приятную дремоту, пробормотав напоследок:

– Скоро, скоро, не шуми! Одну кровь ты уже получил… Будет и еще кровь, будет и конец пути.

Словно вторя ее словам, над сельвой пронесся тихий, почти неслышный, но леденящий душу вой…

Алисита уселась на скамью, обмахиваясь веткой. Жара сдавила виски, но настроение у девушки все равно было хорошее. Рядом вырос Эдди. Странно, Алисия отреагировала на его появление совершенно спокойно, хотя именно сегодня Эдди вел себя с ней, как в сказке. Заглядывал в глаза, ходил хвостом, кидался выполнять любую просьбу и даже откровенно ревновал к некоторым гостям.

– Эдди, будь другом, налей мне простой воды и положи туда лед, а?

– Конечно. Сейчас. Алисита, я…

– Ой, Эдди, лапочка, я сейчас растаю!

Лапочка Эдди исчез и почти мгновенно появился снова, неся в руках высокий запотевший бокал.

– Спасибо. О, это блаженство!

– Алисита, ты такая красивая. Знаешь, я никогда тебя такой не видел.

– А я никогда так и не одевалась. Морин волшебница, правда? А Марисоль – настоящая художница. Меня уже три раза спросили, не из Парижа ли у меня шаль. Мол, такую ручную роспись делают только в лучших парижских Домах моды. Знали бы они… Вот интересно, что будет с Аркона, если они узнают, что та женщина в зеленом платье – яномами, мать-одиночка и служанка в доме Карлайла?

– Ну, пережили же они лорда-ранчеро…

– Ты не понимаешь, Эдди. Лорд-ранчеро – это не ранчеро-лорд. Фу, жарко, неохота спорить.

– Алисия… Я получил письмо из дома.

– Да? Значит, скоро в дальний путь? Жаль. Нам будет тебя не хватать, Эдди-Помидорчик.

– И все?

– А что еще?

– Алисита… Поедем со мной?

Алисия серьезно посмотрела на Эдуарда и тихо сказала:

– Знаешь, Эдди, если бы ты сказал это неделю назад, я бы сошла с ума от счастья. Что-то произошло со мной за это время. Наверное, я просто повзрослела. Мы ведь не влюблены, Эдди.

– Алисия, я…

– Погоди! Ты увидел меня сегодня совсем другой, не такой, как обычно. Яркой. Эффектной. Поэтому тебе кажется, что ты влюблен. На самом деле все иначе. Мы не влюблены. Ты уедешь, мы поскучаем друг без друга, но уже через пару недель с удивлением поймем, что мир не рухнул и тоска притупилась.

Эдуард Финли смотрел на Алисию с отчаянием – и с уважением. Девушке стало его жаль.

– Сделаем вот что. Ты поедешь домой один. Обрадуешь родителей, найдешь работу… А через год напишешь мне. Если прав ты и ничего не изменилось, то я приеду. Обещаю. А если права я… Что ж, тогда ты просто напишешь мне письмо. Про то, как ты живешь в Англии.

Эдуард Финли, будущий третий лорд Уэссекс, молча склонился над рукой Алисии и нежно ее поцеловал…

Каседас разговаривала с одной из пожилых родственниц Аркона, когда ее за локоть тронул высокий, худощавый и загорелый мужчина. Его русые волосы сильно выгорели, как и мягкая короткая бородка, что указывало на то, что большую часть жизни мужчина проводит на открытом воздухе. Каседас обернулась и ахнула.