Игра словами - Тейлор Джуди

Эстер смотрела на него во все глаза. Значит, он считает, что стоит ему только прикоснуться к ней, посмотреть на нее определенным образом, как она растает в его объятиях, уступит любой его прихоти, с готовностью отдаст ему всю себя. Это было правдой, но она не могла позволить ему думать так.

— Ты ошибаешься, — твердо сказала она. — Я совсем не такая. И не мечтай, что тебе когда-либо еще удастся дотронуться до меня! Твое поведение не имеет оправданий, особенно принимая во внимание твои отношения с Уэнди!

— Мои… отношения с Уэнди? — Гордридж казался странно довольным. — И какие же это, ради Бога, отношения?

— Словно ты не знаешь! — раздраженно воскликнула она. — Ты мерзавец, Филип Гордридж, и я ненавижу тебя!

— Ты уверена, что это именно ненависть? — усмехнулся он.

— А что же еще?! Я бы не влюбилась в тебя, даже если бы ты оказался самым прекрасным мужчиной на земле! — выкрикнула она в панике. — А ты — похотливое животное, которому незнакомы никакие понятия о человеческих чувствах!

— Ты действительно так думаешь?

Наконец-то в его глазах промелькнула растерянность, и Эстер была рада. Тысячу раз рада! Ей хотелось сделать ему больно. Он оскорблял ее, почему же ей не ответить ему тем же?

— Разумеется! Кто тебя по-настоящему интересует: я или Уэнди? Или никто из нас? Ты просто играешь с нами, поскольку мы оказались под рукой! Ты говорил, что никогда не женишься, но это не мешает тебе развлекаться, и тебя не беспокоит, если ты походя разобьешь чье-нибудь сердце!

Гордридж больше не улыбался. Он смотрел на нее, сдвинув брови, и глаза его были суровыми.

— Если таково твое мнение, то мы, похоже, принадлежим к одному типу людей. Может быть, мы подходим друг другу гораздо больше, чем ты думаешь.

— Наглец! Ты все это начал!

— Но ты не попыталась остановить меня! — заметил он.

— Я не могла!

— Или не хотела, — отозвался Гордридж с насмешливой улыбкой на губах.

— Ненавижу тебя!

Эстер понимала, что повторяется, но не могла найти других слов. Она наконец догадалась схватить тенниску, оставленную на песке, и натянула ее на себя. Тенниска доходила ей до середины бедер, и Эстер почувствовала себя в относительной безопасности.

— У тебя красивое тело, Эстер, — неожиданно спокойно и задумчиво произнес Гордридж. — Дэвид счастливчик!

Она могла бы сказать ему, что между ней и Дэвидом все кончено, но промолчала. Ей нужен был предлог, чтобы держать Филипа на расстоянии. Она не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы сделать это самой…

Когда Гордридж предложил вернуться в лагерь, она покорно поплелась следом за ним, хотя предпочла бы побыть какое-то время одной, чтобы восстановить душевное равновесие, которое он расколол на куски.

— А где твои сандвичи? — удивленно спросила она в ответ на его предложение приготовить ланч.

— Я их оставил там.

— Тогда не стоит ли тебе вернуться назад? Эдвард может начать беспокоиться…

Его губы скривились.

— Если ты пытаешься отделаться от меня, то боюсь, что разочарую тебя. Я решил остаться здесь до конца дня. Почему бы тебе не посидеть в тени, пока я приготовлю еду?

Эстер совсем не хотела есть: она была слишком смущена и взволнована. Но его пребывание на кухне даст ей, по крайней мере, несколько минут передышки.

Она отошла подальше и намеренно села так, чтобы не видеть Гордриджа, ибо понимала, что в противном случае ее глаза будут прикованы к нему. У нее не было никаких сомнений, что, когда она наконец вернется в Лондон, то будет так же несчастна, как Эдвард после развода с женой. Впрочем, "несчастна" — не совсем подходящее слово: она будет абсолютно уничтожена…

Эстер подумала о брате, и неожиданно ей стало стыдно. Ведь Эдварду сейчас гораздо тяжелее: сначала он потерял Эстер, а теперь теряет работу, которая помогала ему восстанавливать мир в душе. Она наверняка справится со своим чувством к Гордриджу быстрее, чем Эдвард — с таким тяжелым двойным ударом судьбы. Время лечит все раны, а ведь их с Филипом практически ничто не связывает. Ее любовь совсем молода: она длится всего вторую неделю. А Гордридж и вовсе никогда не любил ее… Глупо так убиваться над тем, чего у тебя нет и не было!

— Ланч готов! — Бодрый голос Филипа прервал ее грустные мысли. — Иди поешь!

Эстер с трудом встала со стула и направилась к раскладному столику, который они обычно использовали во время еды. Увидев Филипа, она с досадой почувствовала, что сердце ее опять куда-то проваливается. Он натянул рубашку, но от этого его притягательная сила не уменьшалась. Глаза были угрюмо-задумчивыми, хотя голосу он явно пытался придать беззаботность. Может быть, то, что произошло между ними, все-таки произвело на него какое-то впечатление?