Месть Коула Камерона - Мартон Сандра

– Хорошо. Что ты хочешь?

«Чтобы ты вернулась ко мне» – так он хотел сказать, но понимал, что Фейт не захочет и слышать об этом. Когда Коул посмотрел на нее, смутная боль кольнула его сердце – она была в том самом костюме, в котором пришла тогда к Джергену. Но как она изменилась – похудела, осунулась, выглядела печальной и усталой; и виноват в этом только он. Жизнь уготовила ему настоящее счастье, а он дважды разрушил его. Дважды!

– Что тебе нужно? – повторила Фейт с решимостью обреченного человека.

– Где Питер?

– Не здесь. Ты его не найдешь. Я... отослала его в безопасное место.

– Это хорошо. – Коул перевел дыхание. – Потому что я хотел поговорить с тобой.

– Мне нечего тебе сказать.

Коул кивнул.

– Я знаю. Это мне нужно кое-что сказать тебе.

– Мне неинтересно.

– Фейт...

– Нет. Сегодня первый раз в жизни я не стану тебя слушать, что бы ты ни сделал. Можешь горланить песни, можешь стоять на голове. Я и не посмотрю в твою сторону.

– Я это заслужил.

– О, нет! Только не изображай смиренника – это не в твоем духе! И это не сработает. Я все равно не стану...

– Я видел Джесси.

Фейт замерла на полуслове и не сразу смогла заговорить.

– Ты видел... кого?

– Я нашел в бумагах Теда письмо, адресованное Джесси. И я решил... – в глазах Коула появилось выражение беспомощности. С ума сойти! Он знает это уже целую неделю и не может просто взять и сказать... – Фейт! Джесси не женщина!

В его голосе звучал такой неподдельный ужас, что Фейт поневоле перестала злиться.

– Я знаю, – сказала она как можно мягче.

– Ты знаешь?

– И всегда знала. Тед никогда мне не лгал.

– Так что же, – Коул с трудом подыскивал слова, – мой брат был... гей?

Фейт кивнула.

– Да.

– Но он никогда ничего такого не говорил. Я думал... я думал... Почему он не сказал мне? Разве я перестал бы его любить? Мы же были братья!

– Ты много значил для него. Тед боялся тебя разочаровать.

Фейт очень хотела обнять и утешить его: она угадывала его боль по ссутуленным плечам, по потухшим глазам... Но между ними оставалось еще слишком много секретов, и она не решилась.

– Он старался стать таким, как все, – произнесла она. – Старался справиться, но... не сумел. Он все мне рассказал и взял с меня слово, что я никогда ничего тебе не скажу.

– И ты держала слово даже тогда, когда я оскорблял тебя!

– Я дала Теду слово. Я любила его. Он был мне как брат, как лучший друг. Я никогда бы не обидела его.

– Я нашел письма, – перебил ее Коул. – Письма Джесси к Теду. Стыдно признаться, но я прочел их. Они были похожи на любовные письма. – Коул нервно засмеялся. – Да что там! Это были настоящие любовные письма. Разве я мог вообразить, что они были написаны... Фейт! Я был не прав. Я не надеюсь, что ты простишь меня, но...

Может быть, уже поздно? Она слушает его, но смотрит на него не так, как прежде, когда они заменяли друг другу весь мир.

– Фейт, милая, я хочу, чтобы ты знала: я все понял... насчет Питера.

Фейт подняла голову.

– Что?

– Да. – Коул глубоко вздохнул и продолжил: – Ты была одинока. Тед был... Ну... Он старался бороться с собой. Я думаю, он мог испытывать к женщине определенные чувства...

Фейт покачала головой.

– Все было совсем не так.

– Нет. – Коул взял ее за плечи. – Ты не обязана мне ничего объяснять. Я сам во всем виноват, только я один. Но я хочу, чтобы ты знала: я уехал от тебя не по своей воле, мне пришлось! Меня несправедливо обвинили и... Это длинная история. Дело в том, что я не смог бы оправдаться, не втянув во все это тебя.

– Меня?

– Да, все случилось в ту самую ночь, когда мы были вместе – Коул погладил ее по щеке и вздохнул. – Я мог сказать отцу и шерифу, что был с тобой, но не хотел. Я слишком любил тебя.

– А сейчас? – Фейт заглянула ему в глаза, словно пытаясь увидеть в них ответ. – Сейчас ты любишь меня?

Коул крепко обнял ее.

– Я всегда любил тебя. Ты ведь знаешь. Я докажу тебе это, если только ты дашь мне еще один шанс.

Фейт заплакала.

– Я так тосковала по тебе! Все эти годы я вспоминала тебя и думала, почему, почему ты меня покинул!

Коул поцеловал ее.

– Я больше никогда не покину тебя. И я буду любить Питера как собственного сына.

«Сейчас или никогда», – подумала Фейт. Она положила руки ему на грудь и, собрав все свои силы, сказала: