Второй шанс - Грейс Кэрол

Последние дни перед отъездом Маргарет ни с кем не делилась своими мыслями, а ее никто и не расспрашивал. Все считали, что виноват Коуди — и в том, что у них разладилась свадьба, и в том, что она уехала. Но Коуди как раз был уверен в обратном: она не может принадлежать ему, она не может любить его. Да и было ли у него время, чтобы доказать ей, что она ошибается?

Лежа на кушетке в гостиной, а затем на кровати, он пытался заснуть: считал буйволов и овец, перебирал в памяти все свои прошлые грехи и добродетели. Бесполезно.

Когда бессонница совсем его одолевала, он сбрасывал одеяло на пол, пошатываясь, шел на кухню, делал сэндвичи. Подходил к окну, смотрел, как постепенно рассеивается темнота, уступая место новому дню. Удивлялся, как по-новому выглядят бетонные коробочки домов: в предрассветном сумраке они казались еще тяжелее и мрачнее.

Под потолком висела голая электрическая лампочка. Коуди потянулся к выключателю, но в это время легкий шум отвлек его. Он обернулся: в дверях стоял его помощник.

— Что за манера входить без стука! — раздраженно сказал Коуди, чувствуя, как заколотилось сердце — не от испуга, от неожиданности.

— Стучать? В кухонную дверь? В середине ночи?

— Зачем ты пришел? Ты думаешь, она вернется, чтобы доделать кухню? Что же ты не спросил ее об этом?

— Я не застал ее, разве ты не знаешь? — ответил Джейк, наливая в чайник воду.

— Ей нравится причинять боль — хотя бы и так: уехать и бросить все незаконченным.

— Да брось, Коуди, лучше сходи в кабак, повеселись, а там и Маргарет вернется. А потом согласуем все детали с ней. Все кончится хорошо, — заверил Джейк, заваривая чай.

— Ты думаешь? — Голос Коуди выражал сомнение. Он прислонился к прилавку. — Но как сделать так, чтобы она вернулась?

— Я видел ее в офисе перед отъездом. Выглядела она не так бодро, как раньше, была скорее печальна и разочарована… и — как бы правильно выразиться — безутешна. Да, да, безутешна.

— Ты считаешь, что она разочарована? И виноват в этом я? Господи, да что с вами со всеми случилось? Почему все ее оправдывают, даже ее нахмуренные брови приписывают моему плохому поведению. А вы забыли, что случилось шесть лет назад? Вы помните, что это она, Маргарет, бросила меня на пороге церкви? Вы забыли о моих чувствах? — Коуди всего трясло от возмущения, обиды и чего-то еще…

— Будь уверен, я об этом помню. Но для тебя время остановилось в прошлом, и ты забываешь, что жизнь идет, что ты молод и все у тебя впереди.

Коуди смотрел в это простое, обветренное, честное, уже немолодое лицо и вспоминал, как Джейк учил его ездить верхом, учил лечить больных животных, был всегда рядом — и во время засух и эпидемий, и при других испытаниях. Джейк никогда не критиковал его, не вмешивался в отношения с друзьями, не упрекал за неправильное ведение хозяйства. Только великодушие и поддержка все эти годы и добрые неназойливые советы, всегда дельные и своевременные!

— Я полагаю, ты дашь мне и сейчас совет, что делать? — сказал Коуди, упершись руками в бедра — это была его излюбленная привычка.

— Проклятье! И ты спрашиваешь? Немедленно бери билет до Чикаго. Ты извинишься перед этой женщиной за свое… непонимание. И нет сейчас ничего более важного. Ради этой женщины ты сделаешь все.

— Ну а потом?

— Потом ты будешь ночью спать. Думаю, после этого ты заснешь. Конечно, если она простит тебя. — Джейк лукаво улыбнулся.

Коуди сощурился.

— А ты думаешь, она простит?

— Все может быть, ведь трудно предугадать, как человек поступит, тем более такая женщина, как Маргарет, — импульсивная, тонкая художественная натура. Но ты переживешь, вернешься в крайнем случае к друзьям и напьешься.

— И это твой совет? Ты забываешь, что я твой начальник?

— А ты забываешь, что я тебе в отцы гожусь.

Коуди покачал головой. Джейк уже выходил из кухни и кивнул ему в ответ.

— Извини, я был резок, — крикнул ему вдогонку Коуди и помахал в знак примирения рукой.

Джейк вернулся и похлопал его по спине — весьма ощутимо. Коуди скривился, но не от боли, он понял, что вел себя как дурак. Он нарушил кодекс чести ковбоя — ведь ковбои всегда галантны с женщиной, никогда не повышают голоса и, упаси Боже, не поднимают на женщину руку — даже в мыслях.

Но ведь он и не кричал! И все же что-то заставляло его причинять ей боль, приходилось это признать. Что, если она откажется видеть его, говорить с ним? Коуди судорожно кидал в большую дорожную сумку вещи и прокручивал в уме предполагаемые сцены свидания.