Сто имен любви - Мэй Сандра

– Дорогуша, это ты? Я звоню сказать, что Маттео относительно бодр и весел, сделал мне предложение уже четыре раза, и на четвертый я не устояла. По этому поводу предлагаю устроить девичник. Как ты смотришь на «Шератон»?

– Марго, спасибо, но я...

– Лапочка, если твоего парня замели всерьез, то грустить по нему тебе осталось лет шесть. Если не всерьез – то отпустят через трое суток. Мы с тобой пережили серьезный стресс, его надо снять. За тобой заехать?

– Не надо. Я сама доберусь. Только ненадолго, ладно?

– Как сама захочешь...

Джессика довезла Эбби до «Шератона», но внутрь идти наотрез отказалась.

– Я тебя жду час и уезжаю, договорились? Если эта Марго тебя достанет, ты успеешь свалить, а если вы зацепитесь языками... то она тебя и подвезет. Меня не приглашали, а я не набивалась. Без обид, Эбигейл.

– Ладно. Спасибо, Джесс...

– Ой, только не умри по дороге! Можно подумать, я тебя в буфет автобусной станции принуждаю идти силой!

Эбби Лаури повлекла свои останки в сторону входа. Едва она скрылась за зеркальной дверью, в машину к Джессике полезла какая-то дама в алом костюме. Джессика огрызнулась:

– Это не такси, подруга. Отвали.

– Вот меня так и предупредили: блондинка, голубые глаза, работает официанткой, может послать. Будем знакомы. Я – Марго Фонтейн.

Джессика обернулась как ужаленная.

– Вы – кто?! А к кому же...

– Ч-ш-ш! Ты не шуми, блондинка. Найдется к кому...

Эбби вяло назвала метрдотелю свое имя, и он с поклоном отправился провожать ее... в сад.

Здесь было пусто и свежо, ни одного человека не видно было на аллее, ведущей к тому самому обрыву, на котором они с Рокко Сальваторе увидели тогда падающую звезду. Эбби закусила губу. Куда он делся? Неужели все-таки обманул?..

Метрдотель интимно прошелестел в ухо:

– Пройдите чуть вперед, пожалуйста. Вас уже давно ждут...

Эбби Лаури пошла вперед.

Возле самой последней, боевой скамьи стоял небольшой изящный столик, сервированный по всем правилам – шампанским и розами. А на скамье сидел высокий темноволосый мужчина и сосредоточенно вырезал на спинке какую-то надпись. Эбби Лаури почувствовала, как ноги у нее подкашиваются и немеют.

– Рок... ко... Саль... ва... то... ре... я тебя... убью!

Мафиози встрепенулся и вскочил ей навстречу. На скуле у него красовался роскошный кровоподтек, но в целом он выглядел сногсшибательно, как и в самый первый раз.

– Ты ошиблась, Джетти. Хотела сказать «люблю», но по привычке вырвалось «убью». Это все криминальное прошлое, но ничего. Я выведу тебя на светлую дорогу исправления.

– Рокко...

– Ти-хо! Не Рокко, а старший инспектор Сальваторе. Ну... почти. Эбби, я что хотел сказать... Ты за меня выйдешь!

– Это ты спрашиваешь или утверждаешь?

– Это я загадал. Посмотри на небо.

И она посмотрела на небо и увидела, как прекрасные, любимые ею Леониды расцветили черный бархат ночи сверкающими росчерками падающих звезд. Эбби Лаури плюхнулась на скамейку, где трудолюбивая рука Рокко только что вырезала какую-то надпись, и с наслаждением начала выкрикивать в небо свои самые сокровенные желания:

– Люблю!

– Выйду!

– Навсегда!

Это была самая длинная надпись на скамейке, к тому же сделанная на двух языках – по-английски и по-итальянски.

«Рокко Антонио Сальваторе любит Эбигейл Джеральдину Морин Томасину Лаури и женится на ней!»

И, разумеется, слово свое старший инспектор Сальваторе сдержал.

Это была очень хорошая, очень шумная и очень итальянская свадьба. Именно на ней Джессика Паркер поймала букет, брошенный счастливой невестой, а буквально через полчаса после этого уже стала...

Впрочем, это совсем другая история.