Трудное примирение - Грэхем Линн

Что бы изменилось, сделай она этот звонок? Скорее всего, он был бы непростительной ошибкой, венчающей отношения, несчастные с самого начала и до конца?

Узнать это ей было не суждено. Стремясь к будке, она бросилась прямо под машину. Чтобы поставить ее на ноги, потребовались невероятные усилия. Отходя от полученных ушибов, следующие три месяца она провела в больнице. Лишь через много дней она пришла в себя настолько, чтобы различать ласковый голос, сквозь пелену боли прорывающийся в ее мутное сознание. Это был голос Харриэт. Зная, что у нее никого нет, Харриэт сидела подле нее денно и нощно, помогая выбраться из бездны. Кэтрин не сомневалась, что, не будь тогда рядом Харриэт, ей бы не выкарабкаться.

Так что еще до его преждевременного рождения Дэниэлу уже пришлось бороться за жизнь. Появившись на свет, он запищал, чтобы привлечь к себе внимание, — хотя и не очень громко, зато требовательно и упрямо. Еще в роддоме он очаровал весь персонал тем, что проходил все стадии развития в рекордные сроки. И Кэтрин поняла, что появлению ее сына на свет — с доставшимися ему великолепными генами — не помешал бы даже десятитонный грузовик, а не то что какая-то легковушка, сбившая его беспечную мать.

— Этот малютка отличный боец, — с гордостью объявила Харриэт, принимая на себя роль приемной бабушки с той горячностью, на какую только способна одинокая женщина. Дрю искренне любил старшую сестру, однако ее эксцентричность порядком раздражала его, да и жена, утонченная француженка Аннет, и дети-подростки попросту не оставляли ему времени для Харриэт. Поместье «Серый монах» располагалось в Оксфордшире, совсем рядом с одной из деревушек. Обветшавший старый дом был окружен несколькими акрами одичавшего парка. Здесь родились и Харриэт и Дрю, и Харриэт громко протестовала против любой попытки брата подновить ее дом. Окружающая обстановка не имела для Харриэт решительно никакого значения. Ее занимали только несчастные.

Затуманенным взглядом обвела Кэтрин скромную кухню. Это она повесила клетчатые занавески, которые шевелил сейчас врывающийся в окно ветер, покрасила обшарпанные шкафчики веселенькой оранжевой краской, купленной по дешевке на распродаже по случаю какого-то церковного праздника. Это их дом. В самом глубоком смысле. Как ей убедить Дэниэла, что он будет так же счастлив в крохотной городской квартире, если она сама в это не верит? Но, Боже милосердный, кроме этой квартирки, никаких других вариантов все равно нет.

Легкий стук в заднюю дверь, и, не дожидаясь ответа, в комнату влетела ее подруга Пэгги Даунс, высокая женщина лет тридцати с ровно подстриженными рыжими волосами. С бесцеремонностью частого гостя она плюхнулась на продавленный диван и с изумлением уставилась на картонную коробку.

— Это что, генеральная репетиция? У тебя же еще две недели впереди.

— Нет. — Кэтрин протянула ей письмо поверенного. — Дрю, к счастью, сказал, что можно пока пожить в его квартире. Мы не можем оставаться здесь до конца месяца, а раньше квартира не освободится.

— Черт возьми! И вам не дадут прожить здесь хотя бы еще неделю? — возмутилась Пэгги.

Чтобы не видеть искаженного гневом лица Пэгги, Кэтрин вернулась к упаковке посуды, надеясь, что ее подруга не вскочит на коробку из-под мыла, чтобы разразиться оттуда проклятиями по поводу завещания Харриэт и необходимости немедленного отъезда в город. В последнее время, обуреваемая лучшими побуждениями, Пэгги была очень деятельна и совершенно бесполезна.

— У нас нет никаких законных оснований оставаться здесь, — сказала Кэтрин.

— Но с моральной точки зрения это право у тебя есть, и мне кажется, что благотворительная организация могла бы проявлять больше милосердия к матери-одиночке. — Пэгги произносила свою гневную речь как бы от имени Кэтрин. — Никогда им этого не прошу. И вся эта кутерьма только из-за твоей драгоценной Харриэт!

— Пэгги…

— Прости, но я предпочитаю говорить правду в глаза. — Это пояснение было явно излишним для всякого, кто был знаком с острым язычком Пэгги. — Честно говоря, Кэтрин… мне иногда кажется, что тебя привезли сюда только затем, чтобы просто пользоваться тобой! Ты даже не замечаешь, как люди тебя используют! Какую благодарность ты получила за эти четыре года, что прожила с Харриэт?

— Харриэт пустила нас к себе, когда нам вообще некуда было идти. И ей меня благодарить не за что.