Южная баллада - Макмаон Барбара

— Я тоже по ней скучаю. Но мне ничего не известно насчет гостевого домика, — повторил Халид.

— Разве не вы управляете поместьем? Ведь каждую неделю приходит садовник, чистоту и порядок поддерживают горничные.

— Я впервые приехал сюда после смерти бабушки. А слуги знают свои обязанности. Им не нужен надзиратель.

— Она рассказывала о своих внуках. Вы Рашид или Халид?

— Халид.

— Ах, мятежник.

— Мятежник?

— Алия говорила, что вы еще не нашли свое место в жизни, хотя очень много путешествовали.

— Верно. А кто, по ее мнению, Рашид?

— Трудоголик. Пытается улучшить бизнес, оставленный отцом и дядями. Она беспокоилась о вас обоих. Боялась… — Элла внезапно умолкла. Она не станет рассказывать обо всем, что беспокоило его бабушку. Ее не касается, что Халид и Рашид холосты и бездетны. Старуха жаждала понянчить правнуков, но этого не случилось.

— Чего боялась? — спросил Халид.

— Ничего. Я должна возвращаться.

Элла заторопилась домой. Откуда ей было знать, что загадочный незнакомец с пляжа окажется ее домовладельцем? Он больше года не появлялся в поместье.

Халид легко догнал ее. Он остановил Эллу, взяв ее за руку:

— Расскажите.

— Боже правый, ну о чем рассказывать? Она боялась того, что оба ее внука не женаты и не имеют детей. Алия была убеждена, что каждый из вас слишком занят собой и не хочет оглянуться вокруг и найти подходящую невесту. Она мечтала подержать на руках правнуков.

— Бабушка рассказывала об этом вам? Незнакомке?

Элла кивнула:

— Да. Мы подружились, часто болтали. Она нередко приходила в гостевой коттедж, интересуясь, чем я занимаюсь.

Алия стала опорой для Эллы, когда та горевала. Она очень помогла ей своей мягкой мудростью. Элла обрела настоящий дом и всегда будет благодарна госпоже аль-Харум за то, что та предоставила ей идеальное убежище.

Шейх Халид аль-Харум очень богат, следовательно, работает он явно не ради денег. Неудивительно, что бабушка жаловалась на него. Чудо, что он все еще жив.

— И чем вы с ней занимались? — спросил он, по-прежнему держа ее за руку.

— Работали. Можете считать свою бабушку покровительницей искусств.

— Вы художник?

— Нет. Стеклодув. Вы отпустите меня?

Элла почувствовала, как он ослабил хватку. Она отступила назад и направилась к гостевому коттеджу.

— Вы собираетесь продать поместье? — поинтересовалась Элла.

— Я подумываю об этом.

— Сохраните его. Ваша бабушка очень обиделась бы, если бы вы отделались от него.

— Я не отделываюсь. Поместье слишком велико для одного человека. Я нечасто бываю в Алькахдаре, а когда приезжаю, то останавливаюсь в квартире, которая меня вполне устраивает.

— Подумайте о будущем. Вы можете жениться, и когда-нибудь у вас будет огромная семья. Вам понадобится большой дом, вроде этого. У него идеальное местоположение — прямо у залива.

— Я не намерен жениться. Очевидно, моя бабушка не рассказала вам обо мне все, иначе вы сочли бы мысль о моей женитьбе смехотворной. Мне не нужен большой дом.

Элла постаралась вспомнить, что еще говорила о своих внуках ее благодетельница. Не выдавая ничьих тайн, не вдаваясь в подробности, она все же много поведала Элле о характерах этих мужчин.

— Не делайте поспешных выводов, — попросила Элла.

Алия умерла, думая, что любимый внук поселится здесь. Элле очень не нравилась мысль о том, что он продаст дом, который был так дорог пожилой женщине.

— Моя бабушка умерла в июле прошлого года. Сейчас конец мая. Я не нахожу это поспешным решением.

Элла не знала, как повлиять на него. Если Халид хочет продать дом, он вправе это сделать. Но ей было жаль Алию, уверенную, что Халид найдет счастье в доме, который та любила.

— Пойдемте, я провожу вас, — предложил он. — Прошлой ночью вы не нашли тропинку, ведущую к хозяйскому дому или гостевому коттеджу.

— Я не знала, кто вы такой, и не хотела показывать незнакомцу, где живу, — произнесла Элла, пятясь. Ночь показалась ей слишком темной и чересчур холодной. Элле хотелось домой. Она так ждала этой прогулки, а теперь жалела, что не осталась в коттедже и не легла спать.

— Мудро, — заметил Халид. — Вы действительно не знали, кого встретили на пляже так поздно.