Бриллиантовое кольцо - Стил Джессика

Сабина даже не поняла, когда перестала сопротивляться. Все, что она помнила, — это что Йорк покрывал легкими поцелуями ее лицо, глаза; и если его враждебности она могла сопротивляться, то его нежность Сабину обезоружила.

Также она не поняла, когда начала отвечать на его поцелуи. Но это было райским блаженством — снова оказаться в его объятиях.

Уже и не думая его отталкивать, Сабина всем телом прижималась к нему, а Йорк тем временем порхающими, легкими поцелуями покрывал ее шею, а затем снова нашел ее губы.

Она вся пылала, чувствуя рядом с собой его тело — когда исчез его пиджак, она не имела понятия, — а когда Йорк начал расстегивать верхние пуговицы на ее костюме, Сабина, что совершенно было на нее непохоже, взялась за пуговицы его рубашки.

— О! — выдохнула она, когда под расстегнутой рубашкой открылась широкая грудь.

Он сорвал с себя рубашку, и Сабину захлестнул опьяняющий восторг. Ее пальцы уже гладили его мускулистую грудь, путаясь в темной поросли волос. Она уже упивалась близостью с человеком, которого любила.

Сабина забыла обо всем, когда Йорк осторожно снял с нее жакет и бюстгальтер и, целуя и лаская ее в ответ, прижал к себе еще сильнее, так, что между ними не осталось и миллиметра свободного пространства.

— О! — вырвался у нее стон.

— Ты необыкновенная, — прошептал ей Йорк, и она задохнулась от этих слов. Йорк прижимался к ее губам, потом, спустившись ниже, ласкал и целовал ее грудь, доводя Сабину до исступленной страсти, какой она никогда не испытывала. Ее сердце рвалось из груди, и она была готова на все.

Охваченная желанием, Сабина не протестовала бы, если бы он снял с нее все. Более того, пылая от страсти, потеряв над собой контроль, она помогла бы ему…

Но хотя он касался губами ее глаз и носа и снова прижимался к ее губам, хотя его рука ласкала ее грудь, теребя затвердевший сосок, Сабина чувствовала какую-то перемену, произошедшую в нем.

— Что?.. — прошептала она, когда Йорк остановился. Она всецело принадлежала ему, желала его — ей и в голову не приходило его оттолкнуть.

Йорк прервал поцелуй и поглядел на нее. Он казался чем-то обеспокоенным — отвел взгляд от ее лица. Сабина молча наблюдала, как он отстранился от нее, посмотрел на ее обнаженную грудь. Сабина не понимала, что с ним произошло, а он медленно помотал головой.

Почему он помотал головой? Отказывался от нее? Собирался с мыслями? Сабина не могла понять. Но когда она посмотрела ему в лицо, в ее сердце начал пробираться страх. Йорк не улыбался, и Сабина не знала почему.

— Йорк… — мягко окликнула она его.

— Нет! — резко ответил он. Он отказывался от нее, и Сабина ничего не понимала.

— Ты н-не хочешь?.. — О Господи, неужели она просит его заняться с ней любовью? Вероятно, да. Но поступить по-другому она не могла. Ее гордость исчезла без следа. Даже когда он сел, повернувшись к ней спиной, и начал натягивать рубашку, она как бы со стороны услышала, что умоляющим голосом говорит ему: — Я сделала что-то не то? Прости, я знаю, что не очень опытна, но…

— Скажи что-нибудь поновее! — отрезал он. Пораженная его тоном, она все-таки не сдалась:

— Что я сделала? — Она была еще не в состоянии принять очевидное — Йорк не намерен заниматься с ней любовью; он почему-то — и она не знала почему — не хочет ее.

— Одевайся, — буркнул он, и только теперь к ней вернулась гордость. Вместе с ужасным чувством стыда.

— А почему я? — бросила она. — Раздевал-то меня ты!

— Это моя ошибка, — рявкнул он и, встав, двинулся прочь из комнаты.

Он говорил ей: «Ты необыкновенная». А она поверила! Поверила в страсть, звучавшую в его голосе. О Боже, что же он с ней делает?

— Нет, это только моя ошибка! — крикнула Сабина ему вдогонку. Она принялась одеваться, и ее всю так трясло, что она с трудом застегнула бюстгальтер. Она уже встала, застегивая на себе жакет, оглядываясь в поисках туфель, когда Йорк вернулся. — Я совершенно напрасно пришла сюда, но все поправимо, — продолжила она, с трудом узнавая в этом нервном голосе свой собственный. Найдя наконец туфли, она сунула в них ноги, подняла сумочку и быстро направилась к выходу, но Йорк внезапно преградил ей путь.

— И куда ты собралась? — спросил он. От его нежности не осталось и следа, теперь он враждебно смотрел на нее.

— Это, конечно, покажется странным, но я передумала делить с тобой постель. То есть я еду к себе домой! — Спасибо, что у нее сохранился сарказм, иначе она бы заплакала. А с нее хватит стыда и унижения на одну ночь. Не дай Бог, чтобы он увидел ее плачущей!