Надеюсь и жду - Гамильтон Диана

Клодия открыла, было, рот, чтобы излить на него свой гнев, но сдержалась, поняв, что разбушевавшаяся стихия, заглушит ее слова. Не следовало приходить, подумала она, снова погружаясь в бездну отчаяния. Это была глупая идея. Следовало дождаться его возвращения и уже тогда подступить к нему. Как всегда, Адаму удалось обуздать ее мятущиеся мысли.

Он пожал плечами, словно покоряясь неизбежному, взял ее за локоть и, помогая идти по песку, отвел к утесам, где нависающие глыбы создали естественное укрытие от непогоды.

— Чего ты хочешь? — Он тут же выпустил ее руку, словно ему нестерпимо было прикасаться к ней, и откинул со лба мокрые волосы. Клодия почувствовала, как гнев и боевой настрой покидают ее. Противоборство с этим человеком ни к чему не приведет, он просто-напросто отгородится от нее, замкнется в себе. Во всяком случае, она уже не испытывала желания набрасываться на него, мстить ему за свои страдания. Ей хотелось обнять его и рассказать, как сильно она его любит…

Но одни только желания еще не делают человека счастливым. Требовалось найти в себе достаточно мужества, чтобы решиться на подобное признание и рискнуть подвергнуться насмешкам, столкнуться с недоверием или, хуже того, равнодушием. Она подняла на него встревоженный взгляд.

— Что привело тебя сюда в такую погоду?

Она ожидала, что он вернется домой, соберет свои немногочисленные вещи, попрощается и исчезнет из ее жизни.

— Хотел проститься с воспоминаниями, — ответил он коротко. — Этого тебе достаточно?

Он вспоминал, как здесь, на этом берегу, они впервые принадлежали друг другу, как смеялись над неистовством летней грозы? Или мысленно возвращался к недавнему бабьему лету, когда на пикнике он сделал первые шаги навстречу недавно обретенной дочери? Не смея спросить, Клодия решила, что последнее предположение более верное.

Она задрожала — давал знать о себе холод, проникший сквозь влажную одежду. Адам произнес без всякого выражения:

— Иди в дом, не то схватишь воспаление легких.

Но Клодия не собиралась возвращаться без него. Она попятилась к скале и увидела, как потемнели его глаза и стали грозными, под стать бушевавшему шторму. Сейчас или никогда, поняла Клодия. Нервный спазм сжал ей желудок, и она с усилием выдавила из себя:

— Ты решил развестись со мной. Я не могу понять, почему, но, тем не менее, должна смириться, поскольку мне не оставлено выбора. Однако хочу, чтобы ты знал, я люблю тебя и никогда не переставала любить!

— Не стоит лгать, — произнес он. — Что это за любовь, если отцу неродившегося ребенка, предпочитают человека, который способен дать более обеспеченную жизнь? — Его губы сурово сжались, и он угрюмо процедил: — Я иду в дом, а ты можешь оставаться здесь, если хочешь!

Клодия догнала его прежде, чем он вышел на открытый берег, вцепилась в его руку и рванула к себе. Она не намерена проглатывать подобные обвинения — только не от него!

— Как ты смеешь обвинять во лжи меня? Это ты лгал мне с самой первой нашей встречи! — Он глядел прямо перед собой, не удостаивая ее ответом. Но когда она воскликнула: — Ты разыгрывал передо мной комедию, притворяясь бездомным бродягой, а сам имел огромное состояние! — то увидела, как его щека нервно передернулась, и поняла, что задела его за живое.

Адам повернулся и взглянул на нее. В его глазах застыло горькое выражение, он произнес голосом, полным мрачного сарказма:

— А зачем я это делал, как ты думаешь? — Эмоции, наконец-то, одержали над ним верх, слова зазвучали возмущенно и зло. — Мне еще не исполнилось двадцати, как меня начали преследовать женщины. Их интересовал не столько я, сколько мое состояние и будущее положение главы компании «Халлем». Это был тяжелый урок, тем не менее, я усвоил его достаточно быстро. В то лето я решил дать себе передышку и побыть самим собой. С семилетнего возраста мою жизнь планировал за меня мой дядя. Тогда я только что получил степень бакалавра архитектуры и землеустройства, и намеревался все лето бродяжничать, подрабатывать, где придется, — как следует отдохнуть, прежде чем взваливать на себя обязанности по руководству компанией. И что из этого вышло? — Он горько усмехнулся. — Я встретил тебя. И влюбился. Я никогда не был так счастлив! Ты отвечала мне взаимностью, так, по крайней мере, утверждала. Ты любила именно меня, а не богатство Халлемов. И пообещала выйти за меня замуж. Я уже собирался рассказать тебе правду о себе, но ты опередила меня, объявив, что все между нами кончено, что подыскала себе кого-то другого, с приличной работой и счетом в банке. Ты оказалась еще хуже, чем остальные. Ты ждала моего ребенка! — Его глаза пронзили ее насквозь. — Повтори теперь, что не переставала любить меня!