Возвращенная к жизни - Грэхем Фредерика

– Пожалуйста, оставьте меня в покое. – Это был ее голос. – Вы убили моего отца, теперь никто не заплатит вам выкуп!

– Твой отец не умер.

Но ведь он умер, она сама видела, как он упал.

– Убейте теперь и меня.

Потом темнота.

– Чак!

– Продолжай, Мари. Ты здесь в безопасности. Что ты видишь?

– Я не знаю. Мой отец… тот человек убил его и оттащил меня.

– Тот, которого ищут Джизус и Бенни?

– Нет. Другой. Там была еще женщина. – Мари наконец отняла руки от лица, залитого слезами. – Нет, Чак. Человек, которого ищет Бертон, появился позже. Я была привязана к кровати. Он называл меня шлюхой. Он… пытался изнасиловать меня. – Мари закрыла глаза и плотно сжала веки. – Он убьет Бертона. Найди его, Чак, найди.

– Тогда открой глаза, Мари. – Лоуч повернулся и протянул руку. – Возьми мою руку, дорогая. С тобою все в порядке. Ты сильная. Ты выдержишь это. Но сейчас нам нужна твоя помощь. Мы непременно должны найти Бенни и Джиса.

Рука Чака была где-то далеко-далеко. Но Мари преодолела это страшное расстояние и ухватилась за нее. Девушку так сильно трясло, что Чак с трудом удерживал ее руку.

– Мы, кажется, приближаемся к нужному месту. Ты можешь помочь нам?

Она кивнула, слезы все еще текли по ее лицу.

– Я все-таки ничего не понимаю.

– Ты все поймешь. Сначала нужно найти Джизуса.

Держась за руку Лоуча, Мари посмотрела в окно.

Она не знала этой улицы.

– Мы в трех кварталах от бара, – сказал напарник Чака.

– Ну, дорогая, смотри внимательно. Что-нибудь ты помнишь о фургоне?

– Он светло-голубой, с широким хромированным молдингом вдоль кузова и с помятым задним бампером. Большие окна по бокам. Он был переделан из грузового фургона.

Лицо Чака расплылось в улыбке.

– Не думал, что ты сможешь его так точно описать.

– Я старалась. Я должна была это сделать.

Она ждала, что Лоуч рассердится, но вместо этого он слегка сжал ее руку. Затем он открыл бардачок машины и достал пистолет.

– Когда мы прибудем туда, – предупредил Чак, – ты не сделаешь ни шагу из машины.

– Смотри, Чак! – Напарник указал на дом впереди. Перед ним на обочине дороги стоял точно такой фургон, какой описала Мари.

– Тебе знакомы эти места?

Мари напрягла память. Ничего знакомого. Вокруг были жалкие, маленькие домишки. По сравнению с ними район, где жил Диген, выглядел, словно квартал миллионеров.

Они остановились позади фургона, немного не доезжая до него, и Чак негромко передал по рации их координаты в полицейский участок. Затем он выключил рацию, чтобы кто-нибудь не услышал ее.

– А где же, черт побери, Бенни и Джис? – пробормотал он. – Они что, пьют с этим парнем чай? – Внезапно их внимание привлек какой-то шум, доносящийся из дома на противоположной стороне улицы. С упавшим сердцем Мари узнала в нем дом, перед которым стояла во время страшной грозы. Дверь распахнулась, и из нее вышел Диген, смеясь и болтая, как будто со старым другом. За ним следовал человек с рыжей бородой. Похоже было, будто Бенни пытается объяснить ему, что перепутал адрес.

– Какого черта? – Чак слегка повернулся к Мари. – Этот тот самый малый?

Девушке хотелось закричать, но она удержалась.

– Да, – выдавила она. – Да.

– Тогда все очень просто. Как только Бенни окажется в фургоне, я постучу в дверь, и мы арестуем этого типа. Ты останешься здесь. Понятно?

Мари парализовал ужас. В тот самый момент, когда Чак инструктировал ее, дверь фургона Дигена внезапно открылась. Джизус стоял теперь на тротуаре. Человек с рыжей бородой увидел его одновременно с Мари.

– Джис! – закричала она.

Размышлять было некогда, как и обдумывать действия. Мари знала только одно – ее любимый в опасности. Она оказалась на улице, прежде чем поняла, что делает.

– Джис! Он убьет тебя.

Бертон посмотрел на нее.

– Мари!

Какой-то металлический предмет ярко блеснул на солнце. Послышался звук, похожий на тихий взрыв. Мари упала на землю. Последовал еще один взрыв.

– Джис! – крикнула она.

Потом вокруг наступила тишина. И темнота. И снова пустота.

– Тали, дорогая, не бегай так быстро по ступенькам.

– Нет, папа. Я никогда этого не делаю. Мама бранит меня за это.

Она была в огромном белом доме, и она плакала.

– Почему мама умерла, папа?

– Тали, дорогая, этого нам не понять.

– Не называй меня так, папа. Маме это бы не понравилось.

Дальше. Она была во внутреннем дворике, какой-то мужчина обнимал ее за талию. Внезапно ей стало грустно. Почему?