Танец на закате - Эллиот Лора

— Ты можешь сесть рядом со мной на диван, — предложил он с усмешкой. — Я не кусаюсь.

— Я успела это заметить, но все же предпочитаю сидеть на полу. Тут удобнее. Итак, расскажи, как ты тут оказался? Ты ведь англичанин, не так ли? И почему сидишь здесь и скучаешь? — неожиданно забросала она его вопросами.

Энди не ожидал, что к нему проявят столько интереса.

— Друг посоветовал провести здесь пару недель отпуска. А скуку я не планировал, она сама пришла, — ответил он.

По ее глазам он увидел, что она ему не верит.

— Нет, это не все. Ты от чего-то скрываешься. Признайся, натворил чего? Или несчастная любовь загнала в уединение?

— Несчастная любовь, которая прошла, — шутливо проговорил он тоном, которым декламируют стихи.

Она продолжала смотреть на него с недоверием.

— А ты часто влюблялся?

— Ну… раз пять. А что?

— Да ничего. Просто мне кажется, что это была не любовь.

Она была серьезна, и желание паясничать покинуло Энди.

— Я это сам знаю, — ответил он, удрученно кивая. — Потому что каждый раз, расставшись с женщиной и переболев разлуку, я понимал, что не любил ее. Не знаю, почему…

— Потому что еще не встретил ту, которую смог бы полюбить, — снова отчеканила она.

— Уж не знаю… Влюбляешься и кажется, что любишь, а потом вдруг выясняешь, что никакой любви не было. Была страсть, была привязанность, была привычка…

Она склонила набок голову и посмотрела на него. Пристально, задумчиво.

— Это было раньше. Наверно, раньше ты не мог любить, а теперь сможешь.

— Откуда ты знаешь? — усмехнулся он.

— Знаю. Вижу по твоим глазам. В тебе столько этого…

— Чего?

— Желания любить.

От всех этих откровений Энди вдруг бросило в жар. Неужели она заметила, что с ним творилось рядом с ней на кухне? Но при чем здесь любовь? Ему просто очень хотелось прикоснуться к ней. И это вполне понятно: уж очень она хорошенькая и соблазнительная. А желание любить — это что-то совсем другое. Неужели она умудрилась заглянуть в его душу? Хотя чему тут удивляться, она ведь сама влюблена.

Он встал и пошел к окну освежиться. И пока открывал его, услышал за спиной, как она судорожно перевела дыхание, может, даже всхлипнула.

И почему, черт побери, люди так хотят любви, когда им от нее так плохо?

Скроив глупую улыбку, он вернулся на диван и потянулся к чайнику.

— Наш чай остывает, мадемуазель. Пора попробовать, что у нас заварилось, — задорно проговорил он и стал разливать чай. Потом подошел к ней, опустился на колени и поставил на пол перед ней чашку с чаем и банку с медом.

Она подняла на него глаза и улыбнулась.

— Наверняка что-то абсолютно безумное, как моя голова.

Она деликатно отхлебнула из чашки, потом элегантно запустила пальцы в волосы, прощупывая, просохли они или нет, и, наконец, кокетливо приспустила с плеч полотенце, обнажая длинную шею и плечи.

И Энди опять с огромным трудом поборол желание оказаться на полу рядом с ней и сжать ее в руках. Просто обхватить и держать, чтобы она перестала грустить.

Но ему пришлось вернуться на диван. Влюбленная русалка тосковала по другому…

Чай оказался очень странным, неопределимым на вкус напитком, который все же приятно согревал. Гроза миновала. В окно врывался прохладный ветерок и слышался шелест моросящего дождя. Его гостья какое-то время молча отхлебывала из чашки и, казалось, ни о чем не думала. Он уже собирался предложить ей перебраться на диван и устроиться на ночлег, как она снова ошеломила его вопросом.

— А скажи честно, я тебе нравлюсь?

Энди растерялся. Что за глупый вопрос?

— Нравишься, — ответил он и едва удержался, чтобы не добавить «очень».

— И ты думаешь, что такую, как я, можно полюбить?

Он видел, как она отодвинула от себя чашку и выпрямилась. Ее глаза округлились, губы слегка приоткрылись. Казалось, она приготовилась проглотить все, что он сейчас скажет.

— А почему нет? Ты — красивая… тонкая… чувствительная…

— Тогда почему он этого не видит?

В ее голосе снова было много страсти и отчаяния. Энди не сразу нашел ответ на этот вопрос.

— Ну… может, потому… что не всем дано это видеть. Так же, как не всем дано любить.

Она закачала головой и опустила глаза.

— Я знала…

— Что? — невольно вырвалось у него.

— Ничего. Это личное. — Она прикрыла глаза, и на ее губах появилась едва заметная улыбка.