Возвращенная к жизни - Грэхем Фредерика

В половине десятого он, наконец, проснулся. Хотя это его выходной день, но ему некогда было валяться в постели и строить планы, чем сегодня заняться, ведь он обещал Энни Нил, что будет утром в госпитале и зайдет, к ней. Джис не собирался нарушать своего слова. Было бы жестоко в такой момент оставлять ее один на один с самой собой.

В одиннадцать часов, выбритый и освеженный душем, он уже входил на восьмой этаж больницы.

Перемены, которые произошли в пятнадцатой палате, заставили его остановиться и постучать, прежде чем открыть дверь. Миссис Трирз монотонно раскачивалась на своей кровати, но другая была пуста. У окна он увидел худенькую фигурку Энни Нил.

– Привет. – Джизус дал ей знать о своем присутствии как можно более обыденным и естественным тоном.

Она удивленно обернулась на звук его голоса. Розовая краска проступила у нее на щеках, пальцы ухватились за ворот больничной ночной рубашки, инстинктивно пытаясь запахнуть его.

Ее, очевидно, смущала скудость одеяния. Хотя в результате перенесенной травмы девушка сильно похудела, все равно бросалось в глаза, что она очень изящно сложена. Голова была гордо посажена, ее красивые очертания угадывались под коротко остриженными мягкими вьющимися волосами. Маленькие каштановые пряди обрамляли лицо и спускались сзади до середины шеи. Они частично закрывали шрам, который со временем побледнеет и скроется под пышными кудрями.

– Я рада, что вы пришли, – сказала Энни, как бы извиняясь за свое замешательство. Она присела на край кровати и попыталась улыбнуться, но затравленное выражение глаз почти свело на нет все ее усилия.

– Как вы себя чувствуете сегодня? – спросил Бертон.

– Растерянной.

– Это понятно. – Он не торопил ее.

– Слабой.

– Тоже понятно.

– Никто мне ничего не объясняет.

Джизус помрачнел. Он знал, что сиделки опасались, что могут невольно вернуть ее в прежнее состояние. Но ощущения, которые она должна была испытывать, не получая ни от кого никаких сведений, могли привести ее в это состояние гораздо быстрее.

– Я постараюсь ответить на ваши вопросы.

Она явно почувствовала облегчение. Джис увидел, как затрепетали длинные ресницы, когда она опустила взгляд на, руки и еще раз удивилась их непривычному сочетанию с рукавами больничной рубашки.

– Расскажите мне, что это за место?

– Лучше я покажу вам его. – Джизус вышел в холл и привез оттуда кресло на колесиках. Толкнув дверь спиной, он подкатил его к кровати. – Мы поедем на прогулку.

Она колебалась. Он почти физически ощущал внутреннюю борьбу, которая в ней происходила. Кровать была уже знакомым и безопасным местом, кресло – незнакомым.

– Вы все время будете со мной?

Он кивнул.

С легким вздохом она встала и пересела в кресло. Джис стянул с кровати одеяло и закутал ее. Она была так тонка, что в кресле оставалось еще достаточно много свободного места.

– Мы намерены вас немного откормить, – сказал он, чувствуя, что ее смущают его невольные прикосновения.

– Еда очень вкусная.

– Значит, вы явно поправляетесь. А госпитальная еда и должна быть вкусной.

По коридору бродили пациенты, и, толкая коляску к выходу, Бертон то и дело останавливался поговорить с ними. Подкатив кресло к выходу с этажа, он подождал, пока Кэрри сходит за ключом, чтобы отпереть дверь, выходящую на лестничную клетку, и через минуту они были уже у лифта.

Джис взглянул на руки женщины, сжавшие подлокотники кресла. Костяшки пальцев побелели от напряжения. Он присел на корточки, чтобы быть с ней вровень.

– Если это слишком пугает, я могу доставить вас обратно в вашу комнату.

Секунду Энни взвешивала его предложение. Она колебалась между желанием начать возвращение к жизни и страхом, опасалась, что, согласившись, окажется лицом к лицу с неведомой опасностью, ощущение которой все еще существовало в глубине ее сознания.

– Все слишком пугающе, – мягко ответила она. – Но не думаю, что я когда-либо была трусихой. – Она слегка выпрямилась в кресле. – Я хочу посмотреть, где нахожусь.

– Я как раз собираюсь показать вам часть нашего госпиталя. Об остальном расскажу потом.

В лифте он нажал кнопку следующего этажа, где находился солярий.

– Батон-Ружский городской госпиталь – это больница общего типа, рассчитанная на пятьсот коек. Госпиталь славится своей службой «скорой помощи», кардиологией, блоком интенсивной терапии и психиатрическим отделением.