Дочь миллионера - Гамильтон Диана

В груди у Финна что-то дрогнуло. Ему вдруг безумно захотелось узнать, как у нее обстоят дела, не грозит ли ей потеря капитала. А заодно признаться, что ему известно, кто она, и что она может ему довериться. Он с удовольствием поможет ей.

А еще, совершенно неожиданно, захотелось дотронуться до нее, погладить нежные руки и, покончив с игрой, предложить ей свои услуги опытного финансиста, причем совершенно бескорыстно.

Но произнести это вслух он почему-то не решился. А потом и вовсе стало не до этого. Проснулась Софи, что-то залопотала на своем языке и стала крутиться, пытаясь выбраться из коляски.

Они пойдут сейчас к озеру посмотреть на уток, а вечером за обедом, после того как уложат девочку спать, он поговорит с Каролиной, откроет ей всю правду.

Важно, чтобы между ними не осталось непонимания. Но насколько это было важным, ему еще предстояло узнать.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Еще ложечку! Вот и умница! – услышала Каролина свой сюсюкающий голос и пришла в ужас. Куда делся уверенный тон всезнающей строгой няни?

Финн ушел принять душ, и ей так хотелось, пока его нет, заставить Софи съесть до конца ужин и тем самым доказать, что она прекрасно справляется со своими обязанностями.

– Такой вкусный луковый супчик! – уже более бодрым тоном воскликнула Каролина, вспомнив, как любила его в детстве. Но Софи явно придерживалась противоположного мнения, поскольку с отвращением выплюнула суп и заплакала.

– Что, неприятности?

В гостиную вошел Финн, на ходу заправляя в узкие серо-синие брюки накрахмаленную белую рубашку. Он пристально взглянул на недовольное личико дочери.

Увидев отца, Софи замолчала, потом плаксиво скривила ротик и собралась уже снова залиться слезами. Но Финн торопливо снял дочку с высокого стульчика и отвлек ее внимание от лукового супа.

– На ужин она обычно ест вареное яйцо и фрукты, – сообщил он. Вид у него был невыносимо самодовольный, словно он устроил няне проверку и теперь, оказавшись прав, чувствовал свое превосходство.

Каролина готова была наброситься на него с кулаками за то, что он не вовремя явился на их с Софи половину и стал свидетелем ее неудачи. И за то, что вообще пришел сюда. А она так надеялась, что после прогулки по парку не скоро его увидит. Уходя в ванную, он распорядился:

– Софи в это время ужинает. Позвоните в ресторан. Персонал здесь весьма услужлив.

Вся забрызганная луковым супом, Каролина наверняка выглядела нелепо. Чтобы как-то замять неловкость, она с достоинством, на которое только была способна в тот момент, произнесла:

– Лук полезен для здоровья. Ведь это же азбучная истина!

Финн поудобнее устроил ребенка на руках и пошел в гостиную к телефону. Каролина смотрела ему вслед, размышляя, что означает его усмешка.

Что бы то ни было, ей наплевать, решила Каролина и принялась прибирать после Софи. Она старалась сохранять спокойствие. Ничего, скоро испытывать неловкость придется Финну.

Он принял душ, переоделся, значит, куда-то уходит. Вот и прекрасно! Она искупает девочку, уложит ее спать и обдумает, как заставить его испытать муки совести.

Услышав за спиной шум, Каролина повернулась и обмерла. В комнату с подносом в руках вошел официант. Он принес для Софи ужин: вареное яйцо в чашечке, расписанной зайчиками с голубыми бантиками, с таким же рисунком вазочку с измельченными фруктами и тарелку с тонкими тостиками, намазанными маслом.

Но когда вслед за официантом в комнату вернулся Финн с Софи на руках, Каролине стало совсем худо. На малышке был свежий нагрудничек, а лицо сияло счастливой улыбкой. Каролина, подобрав с пола разбросанные Софи кусочки хлеба, стояла, чувствуя себя полной дурой. Мэри все-таки была права, когда говорила, что она сошла с ума.

Нельзя заниматься не своим делом! Она привыкла работать в престижном агентстве с финансовыми документами, беседовать с женщинами, желающими получить место в богатых семьях Англии, Америки и Франции, с родителями, стремящимися обеспечить своих отпрысков всем самым лучшим… Но совсем другое дело – заниматься этими отпрысками непосредственно. Надо же быть такой идиоткой!

Впервые в жизни она была готова отказаться от своего замысла. Хорошо бы связаться с Мэри и попросить срочно заменить ее кем-нибудь, кто уже оформлен и готов приступить сразу к работе. А самой откланяться.

Финна ей все равно не переделать. Что бы она ни сказала ему, какие бы язвительные слова ни подобрала, все останется по-прежнему. Он всю жизнь будет волочиться за женщинами, а пресытившись, бросать их, не задумываясь, что их ждет в дальнейшем. Можно ли заставить человека страдать от угрызений совести, если у того совести вовсе нет?