Игры вампиров - Крапицкая Влада

— Идиотская игра!

— А нам нравиться.

Я задумалась, а потом сказала:

— Подожди, чисто гипотетически, если ты на своей территории, то знаешь кучу мест, где можно спрятаться?

— Естественно. В этом наше преимущество теперь охотниками из других кланов. Их больше, но они хуже знают территорию.

— Ага! Это хорошо. А если ещё учесть и то, что сейчас за нами идут уже пять охотников, которые охотятся не только на нас с тобой, но и на друг друга, становится уже легче.

— Как сказать, — он пожал плечами.

— Ведь мы можем просто спрятаться и отсидеться, и если нам повезёт, то охотники друг друга сами перебьют!

— Но в первую то очередь они охотятся на нас! И ищут нас, а не других охотников. Конечно, можно попробовать спрятаться и отсидеться, но такое пока ни у кого не получалось.

— Слушай, — я старалась говорить спокойно, но чувствовала, что опять начинаю злиться. — Я стараюсь найти позитивные моменты во всей абсурдной ситуации, а ты, вместо того, чтобы сказать: «Да, Майя, именно так мы и поступим. Не бойся, я постараюсь тебя защитить», говоришь, что врятли у нас получиться отсидеться. Мог бы успокоить меня, сказав, что мне нечего бояться, и что я выживу.

— А зачем мне тебе врать? — равнодушно спросил он. — Люди вообще редко выживают в наших играх.

— Ну ты и сволочь, — зло сказала я.

— Вот именно, а ещё не забывай, что я хищник, и повторяю ещё раз — мне плевать, что ты обо мне думаешь.

Я сжала зубы и стала смотреть в окно. Внутри всё кипело. Хотелось, минимум — биться в истерике, а максимум — бить Геру.

— Слушай, а зачем ты выбрал женщину для игры? Выбрал бы себе какого-нибудь бодибилдера и спортсмена, или спецназовца. Он бы тебе хоть помогал.

— Во-первых, мы всегда чередуем жертв в наших играх. В прошлых играх были мужчины, в этих женщины, в следующих опять будут мужчины. А во-вторых, сила человека не играет для нас роли. Будь ты пятикратным чемпионом мира по боксу, ты всё равно не справишься с вампиром.

— Значит, у меня нет шансов выжить? — ещё минута и точно на него наброшусь.

— Ну почему же, шансы есть. Иногда и люди тоже выживают. Но у охотников хорошая мотивация — они выходят на охоту очень голодными, поэтому настойчиво ищут человека и защитника.

— А что нельзя утолить свой голод другими людьми в процессе охоты?

— Можно, но это скучно. А вот найти тебя, когда ты несколько недель сходишь с ума от страха, и в твоей крови просто бурлит адреналин — это счастье, — он плотоядно усмехнулся. — Кровь приобретает неповторимый вкус. В этом и весь смысл, чем дольше идёт охота, тем вкуснее кровь дичи.

У меня от злости закружилась голова. Не думая о последствиях, я резко, ребром ладони левой руки ударила его в кадык, и испытала удовольствие, когда он схватился за горло, выпучив глаза, а потом стал кашлять. Он резко надавил на тормоз, и машина остановилась. Я с радость наблюдала за ним, когда он продолжил кашлять, держась уже обеими руками за горло.

— Ну как? Получил выброс адреналина в кровь? — вызывающе спросила я. — Или как там называется гормон, который выбрасывается в кровь при боли?

— Ах ты сука! — он набросился на меня и, схватив за горло, стал сжимать его. — У меня в кровь выбрасывается сейчас гормон ярости, и называться он норадреналин, отвечу на твой вопрос, раз ты такая любопытная. И в твоих же интересах, чтобы этого гормона было как можно меньше в моей крови.

Руки сжимали горло всё сильнее, и я уже стала хрипеть. Но страха не было, только ненависть. Я вцепилась в его лицо ногтями, стараясь добраться до глаз. Он отклонился, чтобы я не могла достать его лицо и, продолжая сжимать моё горло, сказал:

— Когда я рассказывал тебе про правила, я забыл упомянуть одну вещь. Любой охотник и любой защитник может в любой момент выйти из игры. Ещё раз такое проделаешь, я сам тебя убью. Ясно?

Но я уже даже не могла кивнуть. Лёгкие разрывало от боли, и казалось, что всё внутри пылает огнём. Я провалилась в черноту.

Когда я пришла в себя мы опять двигались. Горло саднило, и хотелось пить.

— Я хочу воды, — прохрипела я.

— Потерпишь, — сквозь зубы произнёс Гера.

— Я хочу пить, — упрямо повторила я. — И мне надо поесть!

Хотя я сомневалась, что сейчас смогу что-то проглотить. Однажды, меня уже пытался задушить мой отчим, и тогда я неделю питалась жиденькими кашками, и каждый приём пищи превращался в экзекуцию. Но дело было не в еде, а желании хоть как то поддеть этого урода.