Грешники Святого города - Сэйнткроу Лилит

Подаренной мною цепочки видно не было, а спросить, куда он ее подевал, не позволяла гордость. Я попыталась высвободить запястье, но не преуспела, хотя хватка Джафримеля была мягкой.

— Нет надобности. Мы здесь не задержимся.

— А я решил, что надобность есть.

Он провел большим пальцем по внутренней стороне моего запястья, и жар распространился по руке вверх. Я дернулась сильнее, но безуспешно. Может, он не собирался причинять мне боль, но и отпускать не хотел.

— Это неразумно, Данте. Сейчас не до шуток.

«Какого черта? Sekhmet sa'es, о чем он толкует?»

— Это не я шутки шучу, — процедила я сквозь зубы. — Это ты не хочешь поделиться со мной ни…

— Кое-что я скажу тебе прямо сейчас, — произнес он мне на ухо, словно нас не окружала толпа нормалов, прибывших последним рейсом или спешивших на посадку.

Над нами на различных уровнях, как огромные тупорылые киты, парили и маневрировали, следуя указаниям электронных диспетчеров, транспортные капсулы.

Я застыла на месте, закрыв глаза. Мои защиты дрожали.

— Ну давай.

«Никогда не думала, что демон может испытать раздражение».

Мои кольца отчаянно искрились, и оставалось лишь гадать, что думают по этому поводу окружающие нас нормалы. Аура Джафримеля перекрыла мою, обволакивая и успокаивая, но я уловила эхо его напряженного внимания. Он опять настороженно прислушивался к каким-то звукам, которых я не слышала, и это было непонятно.

«Почему? Я здесь только из-за Гейб, но Джаф, похоже, считает, что мне грозит опасность. Да, мне постоянно грозит опасность, ведь меня выслеживают демоны. И все же…»

— До встречи с тобой, хедайра, я не знал тревог. Теперь я чувствую себя спокойно только тогда, когда ты в безопасности, а я рядом. Будь осторожнее с теми, кому ты улыбаешься, и подумай о том, что делаешь со мной.

Помолчав, Джафримель продолжил:

— Я стараюсь быть мягким, но тревога может довести меня до ярости.

За все время нашего знакомства я не слышала от него ничего подобного. У меня пересохло во рту, сердце заколотилось, тьма позади век обрела теплоту крови.

— Ты хочешь сказать — до еще большей ярости?

Я снова попыталась выдернуть руку, но напрасно: казалось, меня приковали цепью.

— Ты даже не представляешь глубину моей ярости.

Важен был даже не смысл его слов, а то, как он их произнес: холодно и бесстрастно. Правда, за этим равнодушием безошибочно угадывался дикий гнев.

Впервые на моей памяти Джафримель был взбешен всерьез. Чтобы сдерживать себя, ему требовались немалые усилия.

— Я уже говорил тебе и повторяю снова: будь осторожна. И еще. Я не жду от тебя прощения или понимания. Я требую лишь одного — сотрудничества, и я добьюсь его всеми средствами, какие сочту необходимыми. Мы прибыли сюда, дабы выяснить, что случилось с твоей подругой-некроманткой. Ладно, будем выяснять. Но не стоит надо мной насмехаться!

«Насмехаться?»

— Насмехаться над тобой? Закулисные игры веду вовсе не я, Джаф. По этой части мастера вы с Люцифером, Джаф. Отпусти руку.

К превеликому моему удивлению, он так и сделал, причем мгновенно. Рванувшись, я чуть не потеряла равновесие. Открыла глаза — окружающий мир вновь обрушился на меня. Приподняла левую руку и ощутила обнадеживающий вес катаны.

— Нужно позаботиться о транспорте, — бросила я через плечо. — Если, конечно, ты не собираешься куда-то еще.

Он не удостоил меня ответа. Что, возможно, и к лучшему.

Дом Гейб притулился на улице Тривизидиро, за стеной, построенной ее давними предками. На протяжении череды поколений представители ее семьи становились полицейскими или некромантами. Талант в семействе проявлялся в случайном порядке задолго до Пробуждения и принятия Указа о парапсихологии, и выжить этому роду удалось лишь благодаря богатству и предусмотрительности. Они старались не выделяться до тех пор, пока Указ не позволил псионам выйти из тени.

Когда мы пролетали квартал, где находилась каменная громада, обнесенная стеной и обсаженная падубами, я отвела взгляд. Там, в доме Эрана Хелма, я начала понимать, что за кошмар поднялся из глубин «Риггер-холла».

Мне было неприятно, что этот дом по-прежнему цел и невредим.

Первым потрясением для меня стало то, как изменились окрестности. Ветры градостроительных перемен пронеслись по некогда депрессивному городскому району: я заметила несколько бутиков, элегантных ресторанчиков и ряд обновленных строений.