Лунные дни - Колесова Наталья Валенидовна

  Рева выразил гмыканьем все, что он думает о дилетантах и об их советах. Мила слушала его сопение. Если сразу не бросил трубку, значит, разговор - такой или сякой - но состоится.

  - Засада, это я понимаю! - Мила все-таки не выдержала первой. - А если он сюда не вернется, раз тут так наследили? Ну знаете, как птица не возвращается в гнездо, если трогали ее птенцов или яйца...

  И тут же прикусила язык, вспомнив, как наследила сама.

  - Вы обсуждали это с Панфиловым?

  - Да. Он не уверен, что вы, маги, справитесь с оборотнем. Что тут справились бы оборотни... правда, не в период полнолуния.

  - Хм... а свою помощь он вам не предлагал?

  Какую помощь - биться за нее, чужого человека, с другим оборотнем? С чего бы это, он что, ненормальный?

  Хотя - разве нормальный?

  - Нет, мне не предлагал. А вам?

  - Нет.

  Снова молчание.

  - Мы тут подумали, не согласитесь ли вы...

  Заминка во всегда уверенном голосе Ревы - есть, отчего насторожиться.

  - Не соглашусь - на что?

  - Ну раз он все равно как бы... взял ваш след...

  - Нет!

  - Я же еще не досказал...

  - Можете и не трудиться! Не собираюсь я быть вашей подсадной уткой! Я что, похожа на сумасшедшую?

  - Да, - честно сказал Рева. - Очень.

  Мила отмахнулась от выглянувшего на повышенный голос из ванны Глеба. Бритва в руках. А чего это он бреется на ночь? В гости собрался или... что?

  - Ну, до такой степени мое сумасшествие еще не дошло! Так что придумывайте какой-нибудь другой способ! До свидания!

  - Рева?

  - Угадал.

  - Предложил быть приманкой?

  - Подслушиваешь?

  Глеб нецензурно охарактеризовал магическую полицию в целом и лейтенанта Реву в частности. Раздраженно стер пену с недобритой половины лица.

  - Не вздумай!

  - А то я без тебя не знаю! - огрызнулась Мила. Между прочим, почему этот парень разгуливает по ее квартире полуголым? Как бы он сам прореагировал, если б она прогарцевала перед ним топлес? Как на прямое приглашение! А мужчинам, значит, все можно?.. О, господи, девушка, да вы сексуально озабочены! И это в то время, когда по уверениям офицера магической полиции и лояльно настроенного оборотня, вашей жизни угрожает страшная опасность...

  Ну, одно другому не помеха, философски решила Мила, созерцая крепкий торс Глеба. Что уж - и не помечтать теперь?

  - А ты чего это бреешься? На свидание собрался?

  - На свидание? - Глеб посмотрел на бритву в своей руке. - Кристя, моя девушка... бывшая... не любила, когда я небритый к ней вечером...

  Брови - полумесяцами, в округлившихся глазах - веселый вопрос. Да она из его лепета решит еще, что он к ней...

  - Ну, просто привычка! - буркнул Глеб, скрываясь в ванной.

  Это похоже на игру алкоголика с самим собой. Дома стоит бутылка, и он вовсе не собирается... да он даже не вспоминает о ней! До поры до времени. Потом думает и одергивает себя - он же зарекался... еще вчера зарекался... он же помнит, он же сильный... Но мало-помалу все мысли начинают кружить вокруг вожделенной бутылки. Он уже знает, что не справится с собой, но все еще кокетничает, все еще пытается... А тело, а мысли, а чувства уже там, предвкушают, как он наливает, как торопливо проглатывает первую рюмку... а вторую можно и неторопливо, смакуя... и так далее, далее. Трусливую серую мысль - а что же будет завтра? - отодвигаем в сторону. Будущее - это будущее, когда оно еще наступит, самое главное - цветное кружащееся настоящее...

  Эта сравнение преследовало Глеба не первый год. После выхода из запоя (полнолуния) - озлобленность, отвращение к себе, серость, усталость, равнодушие... Потом мало-помалу возвращается интерес к жизни, радость, трудоспособность. Он и не вспоминает о своем зелье (оборотничестве), а если и вспоминает, то только с отвращением. А потом тяга-искушение начинают являться вновь: сны, воспоминания, картинки. О том коротком времени, когда запахи острее, цвета ярче, звуки - громче, а сам ты - сильнее, быстрее, страшнее всех этих слабых, мягких, одноликих людей...

  Или это больше похоже на наркоманию? Но вроде бы алкоголизм и наркоманию можно вылечить...

  Однако теперь к предвкушению примешивалось еще одно чувство, сводившее на нет все ожидание не единожды проклятой радости.