Чистокровная ведьма - Тирнан Кейт

Я покачала головой, не совсем поняв его.

– И Хантер член этого совета?

Кэл пожал плечами.

– Он говорит, что да. Мне кажется, он лжет. Но кто знает? Может быть, этому совету не хватает людей? – Кэл коротко засмеялся. – Может быть, он принадлежит к числу ведьм второго сорта, обуреваемых манией величия.

– Мания – это верно, – пробормотала я, вспомнив, как он сказал, что наступивший холод – результат его заклинания. Это просто смешно, и мне надо было бы тут же забыть обо всем этом. Но по какой-то причине я не могла этого сделать.

Кэл взглянул на меня:

– Он сказал тебе, что ты из клана Вудбейн?

– Да. А потом я пошла домой и нашла это в «Книге теней» Мейв. Я на самом деле Вудбейн. Ты знал об этом?

Кэл не ответил сразу. Казалось, он обдумывал мои слова.

– И как ты относишься к этому? – наконец спросил он.

– Плохо, – честно ответила я. – Я была бы горда оказаться одной из Рованвандов или еще кем-то. Но быть Вудбейном… Это все равно, что обнаружить, что мои предки были закоренелыми преступниками или отбросами общества. На самом деле даже хуже. Много хуже.

Кэл снова засмеялся и повернулся ко мне.

– Нет, любовь моя. Это не так уж плохо.

– Как ты можешь говорить такое?

– Все просто, – ответил он, усмехнувшись. – В наши дни это не так уж важно. У людей предубежденное мнение о Вудбейнах, но они не учитывают их хороших качеств, таких, как сила, лояльность, мощь, тяга к знаниям.

Я внимательно посмотрела на него.

– Ты не знал, что я Вудбейн? Твоя мать знала.

Кэл покачал головой:

– Нет, не знал. Я не читал книгу Мейв, а мама не обсуждала ее со мной. Послушай, знать, что ты Вудбейн – это совсем неплохо. Гораздо хуже вообще не знать, к какому клану ты принадлежишь. Лучше, чем оказаться полукровкой.

Я снова повернулась к огню.

– Он сказал, что ты тоже Вудбейн, – прошептала я.

– Мы не знаем, кто мы, – спокойно ответил Кэл. – Мама долго занималась поисками, но они ничего не дали. Даже если мы тоже Вудбейны, какое это имеет значение? Ты перестанешь любить меня?

– Конечно, это не имеет значения, – сказала я.

Поленья в камине затрещали, я положила голову на плечо Кэла. Мне стало немного легче. Я сбросила туфли и протянула ноги к огню, ощутив тепло на кончиках пальцев, вздохнула. У меня оставалось еще много вопросов.

– Почему Хантер сказал, что он твой брат?

У Кэла потемнели глаза:

– Потому что мой отец – верховный жрец и очень могущественный. И Хантер тоже стремится к этому. Он сын женщины, на которой отец женился после того, как ушел от мамы. Мы с ним, по меньшей мере, единокровные братья.

Я проглотила комок в горле и вздрогнула.

– Мне очень жаль.

– Да. Мне тоже. Я хотел бы никогда не видеть его.

– А как вы встретились?

– На съезде, два года назад.

Я опешила:

– На съезде ведьм?

– Ну да, – ответил Кэл, чуть улыбнувшись. – Я встретил Хантера, и тот объявил мне, что мы братья и у нас только шесть месяцев разницы в возрасте. Что означало, что мой отец намеренно сделал беременной ту женщину, когда моя мать еще не успела родить меня. Я возненавидел Хантера за это. Я до сих пор не могу поверить в это. Поэтому, что бы ни говорил Хантер, я считаю, что его отцом был другой мужчина, а не мой отец. Не могу поверить, что мой отец, кем бы он ни был, способен на такое.

Он обнял меня, я положила голову ему на грудь, слушала мерное биение его сердца и сонно смотрела на огонь.

– И поэтому Хантер действует таким способом?

– Да, думаю, что это так и есть. Он какой-то… я не знаю… извращенный и испорченный. Надо было что-то делать с ним еще в детстве. Я знаю, что не должен ненавидеть его, не его вина, что жизнь отца была такой беспорядочной. Но ему не стоило говорить мне, что мой отец причастен к его появлению на свет. Ему, похоже, приятно делать мне гадости.

Я нежно погладила кудрявые волосы Кэла.

– Извини меня, – сказала я.

Кэл тяжело вздохнул, и мне захотелось утешить его. Я нежно поцеловала его, стараясь доказать ему свою любовь. Он чуть не замурлыкал от удовольствия и крепче прижал меня к себе.

– Почему Хантер был здесь, в доме твоей матери в ту ночь, когда она проводила свой круг? – тихо спросила я, когда мое дыхание восстановилось.

– Ему нравится поддерживать с нами контакт, – саркастически ответил Кэл. – Не знаю, почему. Иногда я думаю, что он хочет напомнить мне и маме, что он жив, что он существует. Ему зачем-то нужно крутиться перед нами.