Эдем - Макгвайр Джейми

— Почему это? — спросила я.

— Ким нужно вернуть книгу в Иерусалим. По моей вине она ждет так долго.

Уже не раз я думала о неизбежной поездке в Иерусалим. Шах и его приспешники едва ли допустят, чтобы мы запросто вернули книгу туда, куда Шаху нет доступа. Храм Гроба Господня воздвигнут над могилой Иисуса; созданиям ада туда вход закрыт. Даже бесконечное терпение небес истощится, если возникнет угроза осквернения этого храма. Война может начаться в момент приземления самолета, либо слуги Шаха помешают нам взойти на борт. Никто не знает, как будут разворачиваться события. И это хуже всего.

Отец Фрэнсис поднял от книги рассеянный взгляд; он углублялся все дальше в собственные мысли.

— Есть один еврейский апокрифический текст, который называется Четвертая книга Ездры. Архангел Уриэль описывает многое, что случится в последние дни.

Джаред нахмурился:

— Я знаю, что вы сейчас скажете, и знаком с Уриэлем. Гавриил — самый яростный противник гибридов, Уриэль — следующий.

— Тем не менее в его пророчестве есть кое-что заслуживающее внимания. Он говорит…

— Отец, — оборвал священника Джаред.

Мое любопытство и чувство самосохранения пересилили все остальное.

— Скажите мне, отец. Я хочу знать.

Джаред вздохнул, и священник продолжил:

— Он особо упоминает беременных женщин в Четвертой книге Ездры, говоря: «Беременные жены будут производить на свет чудовищ».

Джаред негодующе округлил глаза:

— Уриэль считает меня чудовищем?

Я нерешительно спросила:

— Каких… каких именно чудовищ?

Священник посмотрел на Джареда, потом на меня:

— Он много пророчествует в духе Откровений Иоанна Богослова и говорит об этом как о «начале великих скорбей». Иисус подтверждает это: «Горе тем, кто носит ребенка или вскармливает грудью в эти дни».

— Это ничего не значит, — протестовал Джаред.

— Лучше послушай, — сказала я. — Может быть, ты не в состоянии разобраться в этом, потому что не хочешь слышать правду. Может быть, здесь мы не властны.

— В этих пророчествах утверждается, что гибриды будут рождаться во множестве. Если бы что-нибудь подобное происходило, мы бы уже знали об этом. Кроме того, Горошинка не гибрид.

Отец Фрэнсис сдвинул на лоб очки; он был заинтригован.

— Тебе это известно точно?

— Да. Ребенок, вызывающий такую бурную реакцию со стороны ада, способный нарушить Равновесие, должен быть больше чем просто гибридом.

— Ваш ребенок не человек?

Я обхватила руками живот, защищая Горошинку:

— Вы говорите так, будто это не ребенок, а какая-то гадость.

— Да или нет? — повторил вопрос отец Фрэнсис.

— Нет. Это ребенок. Наш ребенок.

Джаред встал и взял меня за руку; я поднялась следом за ним.

— Простите меня, — сказал священник и тоже встал. — Я не хотел вас обидеть. Мы живем в странное время — опасное время. Я поддался панике. Просто не понимаю, как такое может быть.

— Нина происходит из рода нефилимов, — твердым голосом произнес Джаред.

Священник пришел в замешательство:

— Но ведь это и к вам относится. Нефилимы — дети ангелов, рожденные земными женщинами.

Джаред покачал головой:

— Я сын арха. А от нефилимов родятся такие, как Голиаф. Нефилимы ни с кем не смешиваются. Эти ангелы скитаются по земле. Они ведь… восстали.

Глаза священника округлились, мои тоже. Я схватила Джареда за рубашку:

— О чем ты говоришь? Что я — потомок демонов?

— Этого я не говорил. Нина, мы рассуждаем о том, что происходило тысячи лет назад. Тогда многое было иначе.

— Восставшие ангелы были изгнаны, Джаред.

Джаред взял мои ладони в свои:

— Моя мать — потомок кельтов. Они были дикарями, Нина, пили кровь мертвецов. И что теперь? Я ведь не такой.

— Но почему ты мне раньше не сказал?

Я закрыла лицо руками, стыдясь смотреть в глаза Джареду. Он наполовину ангел, а я ношу в себе гены ада. Неудивительно, что наш ребенок — такое исключительное создание.

— Ты давно это знал? — спросила я, и мои глаза наполнились слезами.

— Нет.

Щеки у меня вспыхнули, как будто их обдало огнем. Я колебалась, задавать ли вопрос, который возник в голове. Все равно задам. Я всегда так поступала. И неважно, насколько ужасный можно получить ответ.