Время не властно - Робертс Нора

— А-а-а… — Не в силах придумать с ходу хлесткий, достойный ответ, она смотрела в заднее стекло стоящей впереди машины. На стекле болталась мягкая игрушка на присоске — кошка. Кошка улыбалась ей. Водитель следующей в очереди машины нетерпеливо нажал на клаксон, и Санни медленно подъехала к окошку раздачи.

— Вот и все, что ты можешь сказать? — язвительно спросил он, поворачиваясь к ней. — Только «А-а-а»?

— Я… не знаю, что…

— Двенадцать семьдесят пять! — прокричал парень в окошко, протягивая ей белые бумажные пакеты.

— Что?

Парень закатил глаза:

— Двенадцать семьдесят пять! Поживее, дамочка!

— Извините. — Санни схватила пакеты и бросила их Джейкобу на колени.

Он выругался: горячо! Санни протянула парню двадцатку и, не дожидаясь сдачи, подрулила к ближайшей стоянке, где и затормозила.

— По-моему, ты обожгла мне…

— Извини, — сухо отрезала Санни. Из-за того, что она чувствовала себя дурой, она напустилась на него: — Сам виноват! Нашел где признаваться в любви — в очереди у закусочной быстрого обслуживания! Ты что же думал, я брошусь тебе на шею, хрустя маринованным огурчиком?

— С тобой как на вулкане! — Он порылся в пакете и швырнул ей гамбургер, завернутый в станиоль.

— Со мной?! — Она развернула гамбургер и откусила большой кусок. Однако в животе по-прежнему екало. — Это со мной как на вулкане?! А с тобой как, Хорнблауэр? То готов мне голову откусить, то признаешься в любви, то швыряешься!

— Заткнись и ешь. — Он сунул ей бумажный стаканчик.

Пусть он себе лучше язык откусит в следующий раз, когда захочется признаться ей в любви! Он сам не понимал, что на него нашло. Наверное, бензиновые испарения повлияли. Ни один мужчина в здравом уме не влюбится в такую упрямицу. Хочется верить, что с его разумом, несмотря на воздействие Санбим Стоун, ничего не случилось.

— Кажется, только что ты слезно просил, чтобы я с тобой поговорила, — заметила она, засовывая в напиток соломинку.

— Я никогда никого не прошу… тем более слезно.

Она развернулась к нему; глаза злорадно сощурились.

— Захочу — и будешь просить!

Джейкобу захотелось ее задушить: он понимал, что она права.

— А я думал, мы будем есть на ходу.

— Я передумала, — сухо ответила она.

Она так дрожала, что сейчас не смогла бы проехать и десяти метров. Но будь она проклята, если покажет ему свою слабость! Ей захотелось лягнуть его, но в машине это было невозможно. Тогда она отвернулась и стала смотреть вперед.

Санни ела и про себя ругала его за то, что испортил ей аппетит.

Подумать только — он признается ей в любви в очереди за гамбургерами! Очень стильно, очень возвышенно. Она побарабанила пальцами по рулю и не удержалась от вздоха. Романтично — сил нет!

Она осторожно покосилась на него. Застывший профиль, стальные глаза. Она видела его и в куда более взбешенном состоянии, но сейчас они слишком близко. И вдруг его лицо и даже его раздраженное молчание чрезвычайно растрогали ее. Через двадцать лет она улыбнется, вспомнив, как он произнес самые главные в жизни слова в самый первый раз!

Она с трудом встала на колени и обвила его шею руками. Он ахнул от неожиданности: она облила его холодной газировкой.

— Санни, черт тебя побери, из-за тебя я весь мокрый!

Он заерзал на сиденье, но, когда она прильнула к нему губами, сразу затих. Он почувствовал, как она смеется. Ему хотелось притянуть ее ближе, но мешал рычаг коробки передач.

— Ты это серьезно? — спросила она, отряхивая его колени.

Если она думает, что все так легко сойдет ей с рук, она ошибается.

— Что — серьезно?

— То самое! Ты сейчас говорил серьезно?

Он с трудом стащил ее с кресла и посадил себе на колени — нарочно на то самое место, куда она пролила воду.

— Когда именно?

Она досадливо вздохнула, но тут же снова обняла его за шею.

— Ты сказал, что любишь меня. Ты серьезно?

— Может быть. — Он запустил руку ей под куртку, но там оказалась толстая фланелевая рубашка. — А может, я просто хотел завязать разговор.

Санни укусила его за ухо.

— В последний раз спрашиваю, Хорнблауэр. Ты серьезно?

— Да. — Боже, помоги им обоим! — Опять хочешь поссориться?

— Нет. — Она потерлась о него щекой. — Я не хочу с тобой ссориться. Во всяком случае, сейчас. — Последовал глубокий вздох. — Мне страшно.

— Мне тоже.