Сиккер - Тирнан Кейт

"На самом деле они должны".

В целом, я чувствовал невероятное счастье и оптимизм насчет возвращения отца домой, чтобы жить вместе со мной и Скай, по крайней мере пока он не получит свое собственное место. Я представлял его через шесть месяцев, здоровее, тяжелее, способного действовать вокруг других людей. Если бы я мог как-то управлять, чтобы заставить это случиться, я бы почуствовал, что наконец-то отплатил ему за его отцовство, за то, что он сделал за первые 8 лет моей жизни. Хотя я был без него больше, чем с ним, по-прежднему, уроки, которые он привил мне в те годы, были основой всего, что я сделал с тех пор. Я был рад иметь шанс помочь ему теперь.

Конечно, я знал он иногда будет вынуждать меня совершенно выходить из себя — но я бы хотел иметь дело с этим.

В это же время завтра я увижу Морган — я надеялся. Я хотел бы позвонить ей сегодня вечером, чтобы сказать, что я уже еду домой. Я плохо себя чувствовал насчет того, что она должна была видеть, когда смотрела в магический кристалл, но я также не любил ее подглядывание за мной, если она действительно нуждалась во мне. С другой стороны, я не был с состоянии позвонить ей вообще. Поэтому я должен был понимать, как она должно быть переживала обо мне.

И я знал, что должен был рассказать ей о Жюстин и поцелуе. Я до сих пор не мог понять, почему я это сделал, и был не готов думать о том, как Морган отреагирует.

Я вздохнул. Я просто хотел увидеть ее завтра, поговорить, поправить все, нагнать. В моей груди фактически болело от желания держать ее, видеть ее глаза, вкус ее губ. Если бы она была со мной, эта поездка была бы настолько другой, гораздо более позитивной. Я бы не чувствовал себя таким сумасшедшим и не способным контролировать себя большую часть времени. И ничего бы не случилось с Жюстин.

Которая напомнила мне. Я должен был принять решенив в отношении совета. Я знал, что когда вернусь домой, у меня будет длинный разговор с Кеннетом. Мне становилось все более неудобно от власти совета — и их методов — и несмотря на то, что Жюстин была виновна, я чувствовал, что она была судима и признана виновной до фактов.

"Я должен позвонить Кеннету, когда мы вернемся домой", сказал я отцу.

Я хотел включить его в свою жизнь, даже довериться ему. Сделать так, чтобы он привык быть отцом снова.

"Да? Это тот, с кем ты обычно имеешь дело?"

"Да. Он был моим наставником, когда я впервые решил стать Сикером".

"Он хороший человек", сказал отец. "Он пытался помочь с Фионой, прежде чем она умерла".

Я нахмурился. "Что?"

"Ещё до Рождества", сказал отец, ещё раз посмотрев страдальчески. Я знал, Фиона была на грани. Я пытался сообщить тебе, что видел твой скраинг для нас, но получил отказ. Я был опустошён. В отчаянии я связался с Советом. Кеннет послал целителя, чтобы помочь. Мы все старались как могли, но в конце концов, она готова была уйти.

Я ехал очень тихо, в глубокой, внутренней тишине. Мой мозг начал взрываться и я отвел машину к обочине шоссе. Было темно, почти семь, и я оставил фары включенными.

"Что случилось?" спросил отец, глядя на капот автомобиля.

"Ты говоришь, что Кеннет знал, где ты был, еще до Рождества?" спросил я тихо.

"Да".

Я энергично потер подбородок, думая. В груди сжалось и мои челюсти стиснулись, когда истина просочилась до меня. Совет узнал, где были мои родители три месяца назад. Кеннет знал их местонахождение три месяца! Если бы он сказал мне, я бы смог приехать и увидеть мою мать, пока она была еще жива! Это знание ошеломило меня. Я мог увидеть мою мать живой. Я мог увидеть ее, поддержать ее.

Кеннет знал, и он не сказал мне. Почему

Я вспомнил. Рождество. У Морган и у меня было финальное раскрытие карт с Селеной Бэллтауэр и Кэлом Блэром. И затем мы уехали в Нью Йорк, чтобы найти Киллиана и Кьярана МакЭвана.

Могло ли это быть причиной? Мог ли совет хотеть задержать меня в Видоуз Вэйле чтобы помочь защитить Морган? Они решили, что не говорить мне предпочтительнее, чем дать мне выбрать возможность увидеть мою мать? Что если они забрали этот последний шанс у меня?

Это казалось так, думал я, глотая с трудом.

Если я был прав, совет относился ко мне как к ребенку, или пешке. Мной манипулировали, предали. Как они могли решать мою судьбу как в данном случае? Кто они были такие, чтобы принимать такое решение?

Трясясь, я вывел машину обратно на узкое шоссе. Внутри, я чувствовал, как будто мое сердце высохло в обгоревший кусок угля. Почему я работал на совет? Когда-то я абсолютно верил в них. А теперь? Я не знал больше. Я ничего не знал. Все что я знал, было — как быть Сикером. Если я не буду Сикером, что я буду делать?