Легенда ночи - Лазарева Ярослава

«Господи! — с тоской подумала я. — Так я скоро окажусь в полном одиночестве!»

Грег позвонил мне около полуночи.

— Люблю тебя!

И я услышала чмоканье. Улыбнувшись, ответила, сдерживая дыхание:

— И я тебя люблю… Больше жизни… больше всего на свете!

— Но я люблю тебя больше! — упрямо произнес он и тихо засмеялся.

— Спасибо за розы! Ты поверг маму в шок своим подарком.

— Главное, чтобы тебе они понравились! — ответил Грег. — Когда ты будешь на них смотреть, помни, что каждый лепесточек этих цветов — мой поцелуй! Можешь как-нибудь на досуге посчитать, сколько раз я тебя целую, — добавил он и вновь засмеялся.

И искрящаяся радость заполнила мое сердце и прогнала тоску.

— Мне хочется, чтобы у тебя не было других занятий! — нежно проговорил Грег. — Считай мои поцелуи! Разве может быть занятие лучше?

— Но завтра у меня начинаются другие, — вздохнула я.

— Если не хочешь учиться, — быстро сказал Грег, — то брось институт!

— Знаешь, — после паузы сказала я, — я много размышляла обо всем, о нашем будущем, и вот что хочу сказать. Я уверена, что у нас все получится, уверена, что ты станешь самым обычным парнем и мы будем вместе до самой смерти! Я окончу институт, получу профессию, мы поженимся, у нас родятся дети, будем жить вместе и оба ходить на работу. Ты ведь мне говорил, что учишься на дизайнера ювелирных украшений, хорошая профессия.

Я замолчала. Мне хотелось верить, что все будет именно так.

— Ты думаешь, счастье заключается именно в такой жизни? — после паузы осторожно спросил Грег.

— Конечно! — быстро ответила я. — А тебя что-то не устраивает?

— Мои родители без конца ссорились, насколько я помню. Отец даже бил мать… когда напивался, — произнес он. — Ясно, что все семейные пары живут по-разному, но какая-то тенденция все же прослеживается.

— Что ты хочешь этим сказать? — засмеялась я. — Что ты будешь меня бить?

— Нет, Ладушка! Ну что ты! — возмущенно ответил он. — Я говорю о том, что у всех семейных пар есть лишь два врага — привычка и… скука. Мне вдруг стало страшно, пока я тебя слушал, что мы можем превратиться вот в таких смертельно наскучивших друг другу людей. Я представил, что мы живем в браке лет десять… К тому же подумал, что ты совсем меня не знаешь, ты любишь во мне лишь… вампира, тебя привлекает именно это. И когда я превращусь в обычного парня Гришу восемнадцати лет, когда лишусь всех своих сверхспособностей, ты потеряешь ко мне всякий интерес.

— Глупости! — раздраженно ответила я, хотя в душе понимала, что, возможно, в чем-то он прав. — Тогда я то же самое могу сказать и о тебе! И ты точно так же можешь разочароваться во мне.

— Глупости! — повторил за мной Грег. — Я полюбил тебя такой, какая ты есть. С тобой-то никаких метаморфоз не произойдет. Знаю, как я сейчас выгляжу, хотя ни разу не видел своего отражения ни в зеркале, ни в воде. Я молод, хорош собой, утончен, аристократичен, загадочен, опасен и безумно богат. Это ли не идеал любой девушки? Представь, каким я стану после превращения!

Грег замолчал, словно давал мне возможность увидеть. Мои глаза закрылись…

…Я очутилась на улице. Под ногами было довольно скользко. Тонкая наледь на асфальте, грязный снег, серыми островками возвышающийся по краям дороги, стылое синее небо с начинающим садиться солнцем, голые ветви деревьев — пейзаж был весьма унылый. Я стояла возле какого-то здания, показавшегося мне знакомым. Не могла отделаться от ощущения, что нахожусь возле Политехнического музея. Тогда я медленно пошла вдоль стены. Завернула за угол и оказалась возле входа. И тут же увидела афишу. «Поэтический вечер Владимира Маяковского «Чистка современной поэзии», — гласила она. Внизу заметила приписку: «Состоится 17 февраля 1922 года».

В этот момент двери распахнулись, и толпа возбужденных молодых людей вывалилась на улицу. Они размахивали руками и что-то бурно обсуждали. И тут я заметила Грега. Он шел рядом с высоким молодым мужчиной, лицо которого с крупными чертами, большими карими глазами и выступающим вперед подбородком показалось мне знакомым. Я приблизилась.

— А имажинятам ^[22] не место среди поэтов! — раскатисто говорил мужчина. — Так что, дорогой товарищ, пиши хорошие стихи! Понятные простым советским людям!

До меня дошло, что я вижу Владимира Маяковского. Грег смотрел на него восхищенно, потом пожал протянутую руку и остался стоять на месте, словно остолбенел от счастья. Его раскрасневшееся лицо именно это и выражало. Маяковский в окружении толпы двинулся дальше по улице.