Пробужденный - Каст Кристин

— Мамочка! Я тоже так по тебе скучала! — Стиви Рей бросилась к маме на шею, зарылась лицом в ее пушистое синее пальто, вдохнула знакомый запах и разрыдалась в голос.

— Ну будет, будет, моя хорошая. Все пройдет, вот увидишь. Все будет хорошо, — ласково говорила мама, крепко-крепко прижимая ее к себе и похлопывая по спине.

Стиви Рей показалось, что прошло несколько часов, прежде чем она выплакалась и смогла, наконец, посмотреть на маму.

Вирджиния — или просто Джинни, как ее называли все домашние. — Джонсон улыбнулась ей сквозь слезы и поцеловала: сначала в лоб, а потом в губы. Затем сунула руку в карман пальто и вытащила оттуда второй носовой платок — точно такой же, как первый, только аккуратно сложенный.

— Как хорошо, что я захватила запасной!

— Спасибо, мам. У тебя всегда все есть, — Стиви Рей с улыбкой вытерла лицо и высморкалась. — А ты не привезла вкусных шоколадных печенек?

Мама нахмурилась.

— Детка, но как же ты можешь есть?

— В смысле? Ну, ртом, как всегда.

— Но милая, — совсем растерялась мама. — Ты не подумай, мне все равно, что ты пришла ко мне из загробного мира, где живут души умерших, — мама Джонсон сказала это очень торжественно и подкрепила свои слова жестом, который должен был изображать нечто загадочное. — Я просто счастлива, что могу снова увидеть свою девочку, но, видно, мне все-таки понадобится время, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что ты теперь привидение, да еще такое необычное — и плачешь настоящими слезами, и даже ешь! Прости, я пока совсем ничего не пойму.

— Мама, я не привидение!

— Я не то сказала? Значит, ты какое-то явление, да? Или видение? Но милая, для меня это совершенно неважно! Я все равно тебя люблю. Если ты хочешь мне являться, так я буду часто-часто приезжать сюда и видеться с тобой! Ты не подумай чего, я спрашиваю только потому, что хочу понять!

— Мама, я не мертвая. То есть больше не мертвая.

— Неужто с тобой приключилось какое-то паранормальное явление?

— Мама, ты не понимаешь!

— Конечно, не понимаю, милая, я так и говорю — не понимаю. То есть ты совсем не мертвая? Нисколечко? — переспросила мама Джонсон.

— Нет, но я не знаю, почему так. Похоже, я в самом деле умерла, но потом вернулась, и у меня появилось это, — Стиви Рей указала на красные татуировки в виде цветов и листьев, украшавшие ее лицо. — И теперь я первая красная Верховная жрица в истории.

Мама Джонсон перестала плакать, но после объяснения Стиви Рей слезы снова потоком хлынули у нее из глаз.

— Не умерла… — шептала она в промежутках между рыданиями. — Не умерла…

Стиви Рей снова кинулась ей на шею и крепко-крепко обняла.

— Прости меня, прости, мамочка! Мне так стыдно, что я не приехала и не сказала тебе. Я хотела! Правда, честное слово, хотела! Просто, когда я ожила в первый раз, то была сама не своя. А потом в школе такое началось, что только держись. Я никак не могла отсюда вырваться, а позвонить тебе тоже не могла. Ну ты пойми, как бы это выглядело? Просто взять, позвонить своей маме и сказать: «Привет, не разъединяйся! Это правда я, и я не мертвая». Наверное, я просто не знала, что мне делать. Мне так стыдно, так стыдно, — повторила она, закрывая глаза и еще крепче обнимая мать.

— Ну, ну, будет, будет. Все хорошо. Все замечательно. Главное, что ты жива и здорова. — Мама отстранила Стиви Рей, чтобы посмотреть на нее, и быстро вытерла глаза. — У тебя ведь все в порядке, детка?

— Да, мам.

Мама Джонсон протянула руку и, взяв Стиви Рей за подбородок, посмотрела ей в глаза. После этого она покачала головой и сказала таким знакомым, твердым материнским голосом:

— Нехорошо лгать матери!

Стиви Рей не знала, что сказать. Она молча смотрела на маму и чувствовала, как плотина лжи, тайны и обмана начинает прорываться у нее в груди.

Мама Джонсон взяла ее руки в свои и сказала:

— Я здесь. Я люблю тебя. Расскажи мне обо всем, детка.

— Все плохо, — прошептала Стиви Рей. — Очень плохо.

Но в голосе мамы она услышала только любовь и заботу.

— Детка, ты жива, а значит, ничто не может быть по-настоящему плохо.

И Стиви Рей не устояла перед этой безоговорочной материнской любовью. Набрав в легкие побольше воздуха, она выпалила на едином дыхании:

— Мама, я Запечатлилась с чудовищем. Получеловеком-полуптицей. Он сделал много плохого. Очень плохого. Он даже людей убивал.

Лицо мамы Джонсон не дрогнуло, она лишь крепче сжала руки Стиви Рей.