Обманутое время - Робертс Нора

Кэл успел схватить фотоаппарат первым и поэтому заявил, что имеет право сделать первые снимки. Он снял хижину, Либби на фоне хижины, Либби у «лендровера», Либби в «лендровере», смеющуюся Либби, Либби, которая кричит на него.

— Ты хоть представляешь, сколько кассет извел? — недовольно спросила она и вскрыла следующую упаковку. — Снимочки-то недешевые… доллар за штуку! Антропология — наука увлекательная, но обходится чертовски дорого.

— Извини. — Кэл встал на крыльце, куда указала Либби. — Кстати, я так и не спросил тебя. Каков твой кредитный рейтинг?

— Понятия не имею. Я не понимаю, что вы вкладываете в это понятие. Кажется, сейчас у нас есть похожий термин, но означает он что-то совсем другое. У нас кредитный рейтинг отражает, сколько ты стоишь или сколько зарабатываешь. Годовой доход и тому подобное. — Будучи истинной дочерью своих родителей, Либби редко задумывалась над подобными вопросами. — Выкати свой аэроцикл и сядь на него перед хижиной. Классное выйдет фото!

Кэл повиновался.

— Либби, ты столько на меня потратила, а у меня совсем нет твоей валюты…

— Не глупи. Я ведь только шутила.

— И я еще очень за многое не могу тебе заплатить.

— Тебе не за что платить. — Либби опустила камеру и, тщательно подбирая слова, сказала: — Не думай, будто ты чем-то мне обязан. Прошу тебя! И не смотри на меня так.

— У нас с тобой осталось не так уж много времени, — печально сказал Кэл.

— Знаю. — Либби поняла не все, что он продиктовал ей вчера вечером, но знала, что он улетит завтра еще до рассвета. — Давай не будем портить то, что у нас есть. — Она отвернулась, стараясь восстановить самообладание. — Жаль, что у этого фотоаппарата нет таймера. Как было бы здорово, если бы можно было снять нас обоих.

— Подожди. — Кэл сбегал на задний двор и принес тяпку. — Сядь на ступеньки! — приказал он Либби, прилаживая камеру к сиденью аэроцикла. Потом нагнулся и долго возился, прежде чем ему удалось поймать ее в кадр. — Есть! — Довольный собой, он быстро подбежал к ней, сел рядом и положил руку ей на плечо. — Улыбайся!

Она и так улыбалась.

Черенком тяпки ему удалось дотянуться до фотоаппарата. Он торжествующе хмыкнул, услышав, как щелкнул затвор. Из отверстия пополз снимок.

— Какой ты находчивый, Хорнблауэр!

— Не двигайся.

Он вынул первый снимок, вернулся к Либби и снова нажал тяпкой на спуск.

— Один тебе, один для капсулы времени… — Он отложил оба снимка в сторону. — И один для меня. — Он развернул ее к себе лицом и поцеловал.

— Ты забыл сфотографировать, — прошептала Либби.

— Ах да! — Не отрываясь от нее, Кэл снова нажал на кнопку черенком тяпки.

Либби вертела в руках первый из трех снимков. Со стороны кажется, что у них счастливый вид. Обычные счастливые люди. Это очень много для нее значит теперь, а потом будет значить еще больше. Она встала.

— Пойдем закопаем послание потомкам.

Они привязали капсулу времени к багажнику аэроцикла, так что Либби оказалась зажата между нею и спиной Кэла. Добравшись до ручья, Кэл снизился и спрыгнул с сиденья. Он недоуменно нахмурился, когда Либби протянула ему лопату.

— Какое примитивное орудие труда! Ты уверена, что нет способа полегче?

— В нашем веке нет, Хорнблауэр. — Она ткнула пальцем в землю. — Копай!

— А может, сначала ты?

— Не ленись. — Либби уселась по-турецки. — Не хочу лишать тебя удовольствия.

Она наблюдала, как он неуклюже орудует лопатой. Интересно, с помощью какого инструмента он откопает капсулу, вернувшись в двадцать третий век? И что почувствует, когда достанет коробку? Либби не сомневалась: он будет думать о ней, И будет скучать. Она надеялась, что Кэл сядет на этом же месте и прочтет письмо, которое она незаметно, тайком от него, сунула в капсулу.

Письмо заняло всего страничку, но она вложила в него всю душу.

Либби, подперев подбородок ладонью, слушала журчание ручья и вспоминала каждое написанное ею слово.

«Кэл! Это мое письмо ты прочтешь уже дома. Пожалуйста, знай, что я очень рада за тебя. Даже не представляю, до чего трудно тебе пришлось здесь, вдали от знакомой обстановки, в отрыве от семьи и друзей. И все же в глубине души мне хотелось, чтобы ты был там, где твое место.

Не знаю, сумею ли объяснить, что значило для меня время, проведенное с тобой. Калеб, я так тебя люблю! Любовь переполняет меня. Я буду вспоминать о тебе каждый день. Но я не буду несчастна. Пожалуйста, не думай, что мне плохо или что я страдаю. За эти несколько дней ты дал мне больше, чем я воображала, ты дал мне все, в чем я нуждалась. Всякий раз, глядя в небо, я буду думать о тебе.