Поцелуй короля-демона - Коул Кресли

Он вздохнул:

— Почему ты всегда лжешь?

— Хорошо, ты не самый красивый. Но ты входишь в десятку лучших. Возможно, даже в тройку.

— Пока что я на подиуме.

— Мне нравится твое тело. Ты — очень хорошо вылепленный мужчина. — Она начала прикасаться к нему так, будто видела впервые, проводя мягкими ладонями по его груди, плечам и шее.

Когда она прикоснулась губами к шраму на его лице, она спросила:

— Как ты получил его?

— В сражении на мечах. В молодости я был вспыльчивым. Это то, почему я также сломал свой рог.

— Ты не всегда был такой спокойный и уравновешенный? — Когда он покачал головой, она продолжила вопросы: — А татуировка?

— Это было частью обряда — получить метку в виде изображения животного.

— И шрамы… здесь? — Она провела костяшками пальцев по его члену.

Ее прикосновения разожгли огонь в его крови, но он старался удержать контроль. У него был план, и он приготовился ко всему, чтобы обыграть эту женщину.

Его голос звучал хрипло, когда он отвечал:

— Другая часть ритуала. Все мужчины-демоны, которые достигли определенного возраста, должны пройти через это. Сейчас я осуждаю это.

— Почему?

— Потому что это причиняет адскую боль.

— Мне следовало лучше целовать его.

Вино определенно подействовало на нее.

— Думаю, мне нравится моя Чародейка, когда она пьяна. — Это облегчало ему задачу получить ответы на все вопросы, на такой, например:

— Как вышло, что ты оставалась девственницей до сих пор?

— Я берегла себя для тебя, — легко отозвалась она, но он уже начинал лучше распознавать ее ложь.

— Нет, это не правда.

— Я наложила запрет на свое тело. Это — соглашение Чародеев, гласящее о том, что пока я девственна, никто не может вынудить меня заниматься с ним сексом.

— Имеется в виду Оморт? — рявкнул он, и его рожки начали расти вместе с его гневом.

— Я не хочу говорить о нем сегодня вечером. И мои причины — это личное.

Она пристально посмотрела на его рожки, затем пробежалась пальцем вдоль одного:

— На что это похоже, когда ты начинаешь обращаться в демона?

Он позволил отклониться от темы ее девственности.

— Мне не нравится это.

— Почему? Твое тело наполняется огромной силой…

— И мой мозг полностью отключается. Мною движет только инстинкт, словно я бешенное животное. Я не могу думать. Не могу рассуждать. Мысли мечутся в беспорядке. — Он провел рукой по подбородку. — Я слышу биение своего сердца, стучащего настолько громко, что я не в состоянии разобрать даже разговор поблизости. И все же я могу расслышать шелест листьев почти на полмили вокруг. Это не имеет никакого смысла. И потому действительно очень сложно для меня.

— Потому что ты всего лишь раб обстоятельств?

— Именно так. Ты могла бы говорить мне что-то вполне логичное, но если бы эти слова шли вразрез с моим инстинктом, то мой мозг не принял бы этого. — Он погладил свой шрам, чтобы подчеркнуть свою мысль. — И, Сабина, ты, кажется, держишь меня на краю этого состояния. Это для меня очень неприятно.

— Почему?

— Я взял тебя, но не пометил. Что означает, что в действительности я не утвердил тебя как свою подругу. Демон во мне неудовлетворен.

— Как это было бы, если бы ты пометил меня?

— Если бы я дошел до этого, то полностью бы обратился, что очень редко для нашего рода. Как только я вошел бы в тебя, я бы погрузил в твою шею свои клыки, и ты была бы оглушена.

— Оглушена?

— Некоторые говорят, что это сделано для того, чтобы женщина оставалась на месте, пока мужчина входит в нее.

— О, — произнесла она охрипшим голосом, — и если бы ты это сделал, то ты, вероятно, стал бы более благоразумным?

— Это помогло бы. Но все же я не чувствую связи между нами. Как бы я хотел, чтобы ты ощущала себя свободно со мной, но я знаю, что ты этого не хочешь.

— Что, если я скажу тебе, что решила остаться с тобой? — Она подарила ему один из тех нежных, уговаривающих поцелуев, которые превращали его в дикаря, но он сдержался.

Ридстром понимал, что она задумала. Соблазнить демона до бессмысленного состояния. Чтобы заставить его делать то, что захочет она. Но Сабина не представляла, что именно этих действий он от нее и ожидал.

И ему они нравились.

— Это так по-королевски, Ридстром, удерживать всех и вся против их воли, — произнесла она мягко, — но не меня. Я решила добровольно пойти с тобой.