Дорога в ад - Сэйнткроу Лилит

Нетерпеливый стук повторился. Маккинли оглянулся на меня, прищурил темные глаза.

«Гость стучится запоздалый в двери дома моего. Гость, и больше ничего…»

Я тяжело сглотнула. Нож гудел, я бедром ощущала его возбужденную дрожь.

- Тебе лучше ответить.

«Если стучат, значит, еще не атакуют».

Маккинли с кошачьей легкостью скользнул вперед.

- Будь готова.

«К чему?»

Но я лишь кивнула. Волосы упали мне на глаза, и я сдула их резким раздраженным выдохом.

Маккинли уже находился в четырех шагах от двери, когда ручка повернулась, запоры со скрежетом подались один за другим. Дверь театрально заскрипела и медленно отворилась, открыв взору участок грязного холла, тускло освещенного желтыми лучами единственного неповрежденного коридорного светильника.

И там, в проеме, стояла Ева.

Глава 28

- Заходи, чего уж там.

Чудо из чудес - мой голос даже не дрожал.

Осторожно, словно бродячая кошка, Ева переступила порог. Ее светлые волосы как будто впитали в себя весь свет и полыхали в сумраке белым факелом. Позади нее маячила, выступая из темноты, знакомая физиономия. Волосы Антона Кгембе были мокрыми, с них стекали струйки воды, звездный сапфир мигал на рукояти ятагана. Мою щеку обожгло - линии его татуировки змеились под кожей и флюоресцировали, вторя свечению глаз.

Маккинли поднял левую руку: с кончиков его пальцев лились струйки фиолетового огня, образуя странные геометрические узоры. Он слегка согнул колени, и я почувствовала, что если Ева двинется ко мне или просто переступит с ноги на ногу так, что это покажется подозрительным, он на самом деле попытается ее убить.

«Ты мне никогда не нравился, солнышко. Но сейчас я готова переменить мнение».

Не делая резких движений, они оба вошли в комнату. Я почти не удивилась.

- Маккинли, закрой дверь. - Кто это вдруг заговорил моим голосом? Да еще так строго, явно давая понять, что шутить не намерен.

Он посмотрел на меня так, словно я тронулась умом.

- Валентайн…

- Дверь закрой!

Я чуть разжала пальцы, что далось мне усилием воли. Он, все с тем же лиловым свечением пальцев, двинулся к двери, и она медленно затворилась.

- Кгембе.

Он слегка поклонился. Ножи, пристегнутые к его ремням, были начищены и смазаны, а вместо плазменников он имел при себе пару практичных и безотказных девятимиллиметровых «смит-и-вессонов». Моя любимая марка.

Я собралась с духом.

- Ева.

- Данте.

Она слегка наклонила голову, и мне вдруг почудилось, что она хочет сделать реверанс. Волосы ее всколыхнулись волной, хотя и не такой шелковистой, как у Джафримеля. Она держалась холодно и невозмутимо, на ней были длинная рубашка цвета индиго со стоячим китайским воротом и шитые на заказ штаны цвета хаки. Низкие каблуки сапог «Верано» тихо постукивали, когда она, как будто не замечая Маккинли, приготовившегося прикрыть меня собой, сделала еще два шага вперед.

- Мама.

Само это слово звучало для меня мучительно. Я отмахнулась от него и поднялась - не так грациозно, как демон, но уж как смогла.

- Как ты меня нашла?

- Между нами есть связь.

Ева улыбнулась еще шире. Смотреть на нее было тяжело.

Но и отвести глаза я не могла.

«Ну конечно связь. А еще помощь маги, того самого, кто открыл дверь Джафу».

- Ладно, ближе к делу. Чего ты хочешь?

«А знаешь ли ты, что нож у меня? Во всяком случае, половина».

Она пожала печами.

- Того, что и всегда. Прежде всего - выжить. А заодно получить свободу. Думаю, ты понимаешь.

- Даже если ради этого приходится лгать мне, - с горечью ответила я.

От моих слов воздух в комнате задрожал. Меня окутал ее запах, льнущий, ластящийся, дразнящий, но я с облегчением обнаружила, что не откликаюсь на это. А вот черная дыра в моей голове снова напомнила о себе.

Ясные голубые глаза потупились. Удивительное дело - она выглядела пристыженной. Как школьница, пойманная на попытке подделать ментальный тест. Или это очередной трюк?

- А разве ты поверила бы мне в таком обличье? - Ева развела руками и приподняла тонкими пальцами свои локоны. - Что я, по-твоему, могла сделать?

«Боюсь, этого мы никогда не узнаем», - подумала я, но вслух ничего говорить не стала. Я молча рассматривала ее лицо, пытаясь обнаружить в этой изысканной красоте - безупречная кожа, тонкие черты лица - хоть что-нибудь свое.

Нет, в облике Евы не осталось ничего человеческого. Если когда-нибудь было.