Поцелуй ночи - Лазарева Ярослава

— Смотрю на тебя и удивляюсь, — после паузы задумчиво проговорила Лиза. — Ты, конечно, всегда была девушка серьезная и какая-то несовременная, что ли, а в последнее время словно повзрослела лет на десять. Нам всего по восемнадцать. Но иногда мне кажется, что тебе уже тридцатник, не меньше. Что с тобой происходит?

Но я не успела ответить, зазвонил мой мобильник. Это был Грег. Звонок меня удивил и насторожил.

— Привет, — сказала я и замолчала в ожидании.

— Лада, знаю, что ты у друзей, — торопливо заговорил он, — но дело срочное. Ты не могла бы приехать к Ренате? Как можно скорее!

— Хорошо, выхожу прямо сейчас, — удивленно ответила я. — Что случилось?

Но Грег уже положил трубку. Сердце сжалось от дурных предчувствий. Я встала, извинилась и вышла в коридор. Ребята с огорченными лицами двинулись за мной.

— Мне нужно срочно уехать, — сообщила я, обуваясь. — Так что шопинг отменяется.

— Я даже не успела тебя подстричь! — огорчилась Лиза, не сводя с меня округлившихся глаз. — Что случилось? Кто звонил?

— Проблемы кое-какие… семейные, — уклончиво ответила я. — Созвонимся. Пока, ребята!

Спустившись во двор, я понеслась к метро. Хотела взять такси, но решила, что на метро быстрее. Выйдя на «Новокузнецкой», я помчалась к дому Ренаты. Консьерж, ничего не спрашивая, распахнул передо мной двери и вызвал лифт. Когда я поднялась на этаж, уже просто с ума сходила от волнения. Воображение рисовало самые мрачные картины, и когда я вошла в квартиру и увидела Атанаса, то даже не удивилась. Мы поздоровались. Он выглядел хмурым и смотрел на меня, как мне показалось, с откровенной злобой.

— Доигрались? — прошипел он. — И что теперь делать?

— Вы можете объяснить внятно? — сухо заметила я.

— Пошли! — велел он.

Атанас привел меня в мастерскую. Я увидела Грега. Он со страдальческим видом стоял возле мольберта. Я приблизилась, встала рядом. Увидев картину, которую изучал Грег, вздрогнула. Это было то самое полотно, которое я видела незаконченным: вечернее небо, очертания парка, теряющиеся в туманной дали, куст цветущего жасмина со скамейкой под ним. Сейчас картина была завершена. На ней на скамейке сидел… Ганс. Он выглядел так реально, словно был живым. Правда, Рената немного изменила его внешность — таким он стал бы, если бы превратился в вампира. Его лицо уже не выглядело простоватым и некрасивым. Оно было бледным, черты лица стали утонченными. Волосы, густые и блестящие, ниспадали на плечи, глаза горели и, казалось, следили за нами с картины.

— Черт побери! — не выдержала я. — Вот это да! А Рената где?

— Там, — сказал Грег и кивнул на картину. Я вздрогнула. Этого следовало ожидать.

— А все ты! — злобно сказал Атанас. — Это ты надоумила ее вновь начать рисовать. Она больше не хочет выходить в реальность!

— Еще бы! — тихо произнес Грег. — Теперь она со своим любимым, в чудесном парке.

— Можно хоть что-то сделать? — спросила я, не сводя глаз с сидящего на скамейке Ганса.

— Что?! — расхохотался Атанас. — Это похлеще радужной крови! Зря вы противились. Лучше бы Рената послушалась меня, зато не рисовала бы… вот такие картины. Я вам плохого не желаю!

— Знаете, — неуверенно начала я и повернулась к разъяренному Атанасу.

От его ненавидящего взгляда меня пробрала дрожь, но я взяла себя в руки и как можно более спокойно продолжила:

— Может, ваша радужная кровь и не причиняет вам особого вреда, но это наркотик. Я знаю, что он делает с нами, людьми. Это всегда… смертельный исход… Избавиться от зависимости невозможно.

— Ты сама ответила на свой вопрос, — усмехнулся Атанас. — Для людей это смертельный исход. Вампиры бессмертны! У нас другие правила игры. И то, что убивает вас, нам лишь развлечение. Радужная кровь действительно расцвечивает мир. Пусть это длится недолго, но психику разгружает отлично! Что ты так на меня смотришь? — вновь разозлился он. — Да, деточка, и у нас есть психика! Хоть и нет души.

— Хватит вам ссориться! — встрял Грег.

— А мы и не ссоримся, — ответил Атанас. — Я объясняю девочке простые истины.

— Думаю, что и вам, бессмертным и неуязвимым, такая кровь приносит вред! — упрямо заявила я. — Просто этого еще никто не изучал.

Атанас начал смеяться. Его лицо даже приобрело более человечное выражение.

— Тебе же, по большому счету, на меня наплевать, — сказал он. — Это ты о дружке своем заботишься. Не волнуйся понапрасну. Грег — вырожденец, людскую кровь не употребляет, а уж радужную тем более!