Зов ночи - Лазарева Ярослава

      Но вдруг раздался какой-то треск и запахло дымом. Мы разжали объятия. Зрелище было устрашающим. Все картины Ренаты медленно выгорали. Рамы огонь не тронул, исчезали лишь сами холсты. Рената стояла в углу с расширившимися глазами и ничего не предпринимала.

      — Воды! — закричала я. — Все же сгорит!

      Но она только скрестила руки на груди и отошла к двери. Я вцепилась в Грега. Меня поразило страдание на его лице.

      — Рената, нет слов, чтобы выразить то, что я сейчас чувствую! — сказал он и бросился к ней.

      Но она отступила в проем двери.

      — Что происходит? — взволнованно спросила я.

      — Это цена, — тихо сказал Грег. — Не думал, что тебе придется заплатить именно этим!

      — Мой дар оказался намного дороже, чем я думала, — ответила она. — Но сейчас у меня его больше нет.

      — Что?! — не поверила я. — Ты заплатила своим бесценным талантом?

      — Повелителя, как оказалось, давно раздражал мой дар, — тихо проговорила Рената. — Он забрал его в обмен на возвращение Грега.

      — Никогда этого не забуду! — тихо сказал

      Грег и взял меня за руку. — Я рада, что ты вернулся! — улыбнулась она. — Но мне пора!

      — Рената! — одновременно крикнули мы и бросились к ней.

      Но влетели в пустоту. Рената исчезла. Я не смогла сдержать слез. Грег стоял рядом с опущенной головой.

      — Разве такое возможно забыть? — прошептал он. Я уткнулась ему в плечо. — Мы еще встретимся! — сказала я. — Мы еще увидим Ренату!

      — Я надеюсь на это, — ответил он и крепко меня обнял.

      Счастье эгоистично, и скоро я начала улыбаться, глядя в лицо любимого.

      — Ладушка, — зашептал Грег. — Мы вместе! Я дома! Я снова могу видеть тебя, говорить с тобой! И я в нашем городе!

      Я обхватила его шею и прильнула к губам. Я задыхалась от волнения и счастья, все слова, которые я хотела сказать ему, куда-то пропали, я ощущала лишь все заполняющую меня нежность и горячюю любовь...

      Грег жаждал скорее оказаться дома. Ему не терпелось прогуляться по московским улицам. Вначале мы зашли и его квартиру, которая находилась напротив жилья Ренаты. Грег принял душ, привел себя и порядок, переоделся. И когда появился передо мной с зачесанными назад волосами, в темных брюках из тонкой шерсти и белой рубашке, я даже вздрогнула, так как на миг показалось, что передо мной снова вампир, прекрасный, высокомерный и загадочный. Но вот он широко улыбнулся и протянул

      ко мне руки. И я увидела обычного парня с ясным взглядом и открытым лицом. И обняла его. Мы начали целоваться, но скоро оторвались друг от друга.

      — Так мы никогда отсюда не уйдем, — пробормотал Грег, глядя мне в глаза.

      Я кивнула, чмокнула его в нос и пошла одеваться.

      Мы вышли из дома. Грег вдохнул полной грудью морозный воздух и огляделся.

      — Тут все по-прежнему, — удовлетворенно заметил он и обнял меня за плечи. — Господи, как же я счастлив! Хочется упасть на колени и целовать землю! И я преклоняюсь перед тобой, Лада! Если бы не твой характер...

      Он замолчал. Я обняла его за талию. Мы медленно двинулись по переулку в сторону нашего дома. Одной рукой я обнимала Грега, другую засунула в карман. Мои пальцы нащупали брошь, которую я туда машинально засунула, когда собиралась. Я остановилась. Грег с тревогой посмотрел на меня. Но когда я достала брошь, он замер, будто не веря своим глазам.

      — Она все-таки вернулась к нам! — сказала я с улыбкой.

      — Но как? Как?! Ведь ее забрали при обыске! — взволнованно заговорил он. — Я тогда шел на завод. Ничего не замечал вокруг. Все мучился над одним стихотворением. Я написалего еще до моего превращения в... вампира,— еле слышно добавил Грег. — А когда снова стал человеком, то начал переделывать многие свои старые стихи. Мне они казались несовершенными. И я все переписывал и переписывал, как одержимый.

      — «Стою пред вами, раскрыты руки, опущены глаза...» — продекламировала я.

      . И Грег вздрогнул.

      — Да, именно над этим стихотворением я бился в тот день, — потерянно произнес он.— Я понимал, что в нем какой-то глубокий и ускользающий от меня смысл. И ломал голову над этими странными строчками. Я даже взял листок с собой на завод, думал, во время обеденного перерыва смогу поработать. И когда меня арестовали, то при обыске нашли и брошь, и листок с этим стихотворением.