Формула одиночества - Мельникова Ирина

– Ты спишь?

– Нет, – она живо открыла глаза и посмотрела на него. – Ты, наверное, проголодался?

– Есть такое, – улыбнулся Арсен, – но я хотел спросить тебя о другом. Дети смоются сейчас в свадебное путешествие. У меня полгода отпуск. Может, тоже сбежим на пару недель в Абхазию? Я два года не видел ребят! Да и книга давно готова. Хотел бы, чтобы они прочитали ее в рукописи.

– Ты с ними не созванивался? – тихо спросила Марина.

– Только с Лавром. У него спутниковый телефон. Иногда удавалось застать его на месте. Светлана недавно родила сынишку, и они хотят, чтобы я был его крестным.

– Я знаю, – улыбнулась Марина. – Мы частенько болтаем с Анжелой. Она жаловалась, что о тебе ни слуху ни духу. Лавр говорил тебе, что Вадик поступил в суворовское училище, а на каникулах гостит то у Игоря, то у него? Только о Костике ничего не известно. Наверное, боится высунуть нос из своего Воронежа.

– Бог с ним, с Костиком! – махнул рукой Арсен. – Ты не ответила, мы поедем или нет в Абхазию?

Марина лукаво улыбнулась и поцеловала его в щеку.

– А как они посмотрят на то, что мы с тобой вместе?

– Хорошо посмотрят! Помнишь, я говорил про свадьбу? Давай ее сыграем в Абхазии? Дождемся, когда дети вернутся, и сыграем. Пусть увидят, где их заполошные родители полюбили друг друга.

– И Абхазию полюбили. – Марина обняла его. – Мы обязательно туда поедем! И сейчас, и позже, с внуками...

Она села, обхватив колени руками.

– Арсен, я давно хотела сказать. В тюрьме я многое передумала и многое поняла. Почему абхазы так истово защищали свою родину и почему мы ее не ценим? Почему слова «отечество», «родина», «патриотизм» произносим в лучшем случае с иронией? Может, потому, что расплевались с совестью, а честь и благородство встречаются только в авантюрных романах?

– Ты не права. – Арсен сел рядом и обнял ее за плечи. – Ты ведь не кричала о своей любви к Ясенкам, а грудью встала на защиту музея. И твои односельчане тоже не кричали о патриотизме и нравственности. И Ванька не кричал. Дело не дошло до автоматов, как в Абхазии, но люди в Ясенках поднялись на защиту своей родины. Пусть малой, но все-таки Родины . Их никто не принуждал, просто они встали рядом с тобой и отстояли музей. Пусть в Абхазии это называется «аламыс», а у нас – «совесть». Разницы никакой. Главное, что есть еще люди, для которых эти слова не пустой звук. И я рад, что знаю этих людей.

Он посмотрел на часы и преувеличенно громко хмыкнул:

– Ну, подруга, мы с тобой совсем берега потеряли. Пять часов в постели. Скоро нас с собаками будут искать. И желудок «караул» кричит! Слышишь?

– Слышу!

Марина встала с постели и подошла к окну. Сладко потянувшись, она слегка отодвинула штору и выглянула в окно. Тихий летний вечер уже опустился на Ясенки. Багровое солнце зависло над темным бором. И она вдруг подумала, что все это будет происходить вечно. Как вечно дыхание любимого человека, его руки, его взгляд, его улыбка... Арсен подошел и обнял ее за плечи. И Марина улыбнулась. Она дождалась своего счастья. И это счастье тоже будет длиться вечно!