Страх перед страхом - Малышева Анна

– …!

Он тут же выпустил ее и зажал лицо ладонями. Дуня рванулась к пролому, присела на край и быстро спустилась на нижний чердак. Оттуда – вниз, едва ли не по стене, как муха, цепляясь за обломанные кирпичи и остатки железного каркаса. Но он уже опомнился – добравшись до первой нормальной ступеньки и подняв голову, она увидела, как свет в проломе заслонила его фигура. Снизу он казался более плечистым, чем лицом к лицу.

– Стой, …!

Она поймала себя на том, что всхлипывает, – но слез не было. И не было сил бежать – у нее подкашивались ноги. А он уже принялся спускаться по железным выступам, торчащим из стены. И видя, как ловко Петр с ними управляется – явно не в первый раз, – Дуня подняла баллончик и снова нажала на пульверизатор.

Она и сама задохнулась от ядовитого, мерзко пахнущего облака, которое заволокло провал, но пальца не отпускала. Глаза девушка крепко зажмурила, чтобы в них не попала раздражающая жидкость. И не открыла их, даже когда услышала дикий крик и глухой, близкий удар, отозвавшийся где-то у нее под ногами.

Кашляя, она спустилась на один пролет, добралась до окна на площадке и попыталась его открыть, но это сделать не удалось. Дуня вытерла слезящиеся глаза и осмотрелась. Ни в проломе, ни на полуразрушенной лестнице парня больше не было. Зато внизу, на ступенях между седьмым и шестым этажом…

Там копошилась, охала и сипло стонала темная масса, которая пыталась выпрямиться и приобрести человеческие очертания. Дуня с ужасом и неверием смотрела вниз, пока не поняла – это Петр. Он упал вниз – туда, куда она так боялась упасть сама. И еще поняла одну вещь – там ей не пройти.

Парень поднял голову и увидел ее наверху – девушка была хорошо освещена светом, падавшим в чердачный люк. Он дико завыл:

– Иди сюда, сука! Иди сюда, говорю!

И она в самом деле стала спускаться, будто послушавшись его. Не веря своим глазам, парень следил за ней. Он как-то странно покачивал головой, будто пытаясь стряхнуть с волос воду. Так отряхиваются мокрые собаки. Но Дуня шла вовсе не к нему. Оказавшись перед дверью квартиры, где жили Врачи, она нажала кнопку звонка и не отпускала ее, пока изнутри не послышался раздраженный старческий голос:

– Ну иду, иду, сколько можно!

– Откройте! – крикнула Дуня. – Анна Петровна, откройте, это я!

Глава 17

Дверь закрылась за девушкой, и Дуня тут же поспешила накинуть массивный крюк, не удовольствовавшись слабеньким замком-защелкой. И не зря – снаружи в одну из створок немедленно что-то глухо ударило. Потом еще раз и еще. Удары были не слишком сильные, но пугающе настойчивые. Девушка прижалась к стене, пытаясь перевести дух, но это не удавалось, – этот проклятый стук никак не прекращался, и ей начинало казаться, что так стучит ее собственное сердце.

Анна Петровна стояла рядом, грузно опираясь на палку, и со страхом прислушивалась.

– Это что такое? – шепотом спросила она.

– Это ничего… – У девушки тряслись губы, да так сильно, что она с трудом могла говорить. – Это ничего… Ничего страшного. Не открывайте, только не открывайте!

– Как не открывать? – растерялась старуха. – Стучат же, не слышишь?! Кто это там?

Девушка наконец взяла себя в руки. Конечно, ее просьба не отпирать дверь была вполне благоразумна… Но благоразумно ли оставить на лестнице человека, который, возможно, очень серьезно разбился при падении? А если эти удары – последний звук, который он может произвести? А вдруг он сейчас умрет?!

Она прислушалась – били снизу, удары раздавались неподалеку от пола. Наверное, Петр так и лежал на полу, перед дверью, не в силах даже встать на колени, не говоря уже о том, чтобы позвонить… Девушка решилась и произнесла:

– Наверное, нужно вызвать» скорую»… Или… Тут есть другой выход?!

– Нет другого выхода. Да что случилось-то? Кому «скорую»?!

– Да лежит там один… – уклончиво ответила девушка. – Вы только не открывайте, я вас прошу. Он сейчас гнался за мной!

Старуха вконец перепугалась и предложила разбудить соседа. Правда, Дима только что пришел с ночного дежурства и лег спать, но, если на квартиру напали, что ж тут церемониться… Дуня удержала ее от этого шага и спросила, есть ли кто еще в квартире, кроме этого Димы.

– Никого! – уже почти в истерике заявила Анна Петровна. – Еще только я да его мать…

– Людмила?

– Да нет, Людка ушла на работу с утра. Димкина мать, бабка старая. Только она болеет, лежит… Дуня, что случилось-то? Кто там?!